Из воспоминаний К.Бескова

 

В конце сезона 1955 года мне вдруг предложили принять в качестве старшего тренера команду московского Автозавода имени Лихачева «Торпедо». Чрезвычайно заманчивое предложение: первая самостоятельная работа, возможность на деле проверить свои принципы, идеи, окончательно сформулировать и попытаться воплотить в жизнь концепцию создания сбалансированного, остро атакующего и цепко обороняющегося коллектива. Я смолоду впитывал все то, что давали нам ведущие партнеры и такие тренеры, как Борис Аркадьев и Михаил Якушин. Примерял их взгляды и выкладки к своим представлениям о тактике, учебно-тренировочном процессе, индивидуальной и коллективной подготовке игроков, о стратегии команды в длительном чемпионате и в блиц-турнире... Теперь все это можно было переосмыслить, систематизировать и вынести «на натуру», на футбольное поле, где ты уже не второй, а старший, и твое слово — решающее...

Я подумал, что сборная, набравшая темп, уверенную игру, способна добиться многого в опытных и искусных руках Гавриила Качалина; следовательно, мой уход из нее не будет дезертирством. И я дал согласие принять «Торпедо». Качалин не был обижен моим решением, вообще все причастные к работе сборной меня правильно поняли.

Между прочим, в материальном отношении я заметно проигрывал; в сборной мой оклад был 3000 рублей в месяц (значит, 300. ведь дело было до денежной реформы), а в автозаводской команде — 2000 рублей. Но самостоятельность, возможность творить, экспериментировать, реализовать собственную концепцию перевешивали любые «но».

Известно, что в сезоне 1954 года «Торпедо» боролось за право остаться в высшей лиге. В следующем сезоне, с появлением нового тренера, команда улучшила свое турнирное поражение, завершив чемпионат на четвертом месте. Сказалось естественное стремление футболистов утвердиться в глазах и мнении нового наставника, «показаться» ему. И вообще, кадровые перемены нередко вносят оживление, хотя бы временное, в жизнь футбольного коллектива. Четвертое — вполне благополучное место. Но специалистам было  ясно, что в команде есть своеобразный тормоз: группа сходящих «со сцены> исполнителей, которые уже были бесперспективны, дорабатывали последние месяцы в активном футболе, частенько нарушая при этом режим. Пользуясь своей репутацией старожилов команды, они стараются максимально растянуть прощание с активным футболом и тем самым объективно вредят своему коллективу. При этом произносятся красноречивые тирады о сохранении традиций, о верности флагу спортивного общества, о любви к автозаводскому футболу... Крайне требовалась свежая кровь этому постаревшему организму. Коренной и, пожалуй, самый «торпедовский» торпедовец Валентин Иванов в книге «Центральный круг» написал об этом периоде в жизни клуба со свойственной ему откровенностью и категоричностью: «Команду надо было спасать».

Едва тот или иной тренер начинает заменять молодыми, подающими надежды ребятами утративших физические кондиции игроков, в определенных внутрикомандных и околокомандных кругах включается сирена тревоги: «Он безжалостен, бессердечен: люди отдали столько лет и сил, а он их, как котят, за дверь! Волюнтаризм, жестокость, авторитарные методы руководства, ничего святого!».

Давайте хоть немного подумаем о том, ради кого работаем — о зрителе. Зритель слышит объявленную диктором по стадиону знакомую, давно милую сердцу болельщика фамилию и думает:

— Это мастер. Дело знает. С его-то опытом...

Зрителю неизвестно, что мастер во многом утратил силу, гибкость, скорость, реакцию, снизил качество своей игры, что на тренировках он не особенно утруждает себя упражнениями; что нарушения режима и дисциплины стали для него образом жизни. Да, мастер немало потрудился в свое время; да, у него были две операции, в ЦИТО ему вылечили перелом. Но теперь травмы все чаще и больше дают о себе знать, мастеру далеко за тридцать. Посмотрев, как вяло передвигается по полю мастер, как проигрывает единоборства, зритель  разводит руками и спрашивает:

— А где же тот молоденький новичок, который выпускался недавно на замену? Он ведь хорошо играет. Отлично владеет мячом, очень быстро бежит, и по амплуа — как раз на место мастера...

«В пятьдесят шестом году Бесков привлек очень способных молодых, из которых я особенно выделил бы Славу Метревели (он до этого за горьковское «Торпедо» выступал). С его приходом торпедовская игра в нападении и вся, значит, игра очень оживилась», — вспоминал Стрельцов в книге «Вижу  поле». Стрельцову в пятьдесят шестом самому было всего восемнадцать лет. Сашу Медакина присмотрел в спартаковской школе; при том составе «Спартака», где сверкали звезды первой величины: Татушин, Исаев, Симонян, Сальников, Ильин, Нетто, Огоньков, Тищенко, Масленкин, юному Медакину вряд ли нашлось бы место в основном состава. А в «Торпедо» вскоре нашлось. Впоследствии этот мой «ставленник» вырос в капитана «Торпедо», подлинного лидера команды.

Леонида Островского я увидел впервые в рижской «Даугаве» (как спустя двадцать лет увидел там же Сергея Шавло). В футбольной школе молодежи мне приглянулся Николай Маношин, оттуда же взял я в команду Александра Савушкина. Валерия Воронина предложил посмотреть на поле его отец, мой однополчанин. Добавим к этим юношам Володю Пурцхванидзе (со временем, кстати, он стал инженером на одном из крупнейших предприятий Днепропетровска). Боевая подобралась молодежь...

Правда, всех их нужно было учить, какое-то время «обыгрывать» в дублирующем составе. И готовить для них постоянные места в основном, а, следовательно — освобождать некоторых торпедовских ветеранов, чья игра заметно потускнела: Анисимова, Тарасова, может быть, даже Марьенко.

Первый круг чемпионата СССР 1956 года мои юные торпедовцы прошли просто здорово. Выиграли у будущего чемпиона страны — московского «Спартака» 2:0, у «Шахтера», «Зенита», сыграли вничью с киевскими динамовцами и ЦДСА, одолели — 2:0 — и московское «Динамо». Случись такое в конце 80-х годов, мы получили бы приз «Первая высота», который вручается за первое место по итогам первого круга.

Автозаводское начальство, которому начинали потихоньку жаловаться на меня обиженные ветераны, до середины сезона не могло ни в чем упрекнуть команду.

А потом приключился сбой, спад в игре. Резкий успех вскружил молодые головы. К тому же еще не стабилизировалось в команде единое отношение к общему делу, как к кровному и важнейшему. Расшатывалась дисциплина, чему основательно способствовали выпивки, которыми грешили некоторые игроки старшего возраста; а в команде все быстро становится известно, и, если выпивают старшие, может последовать их «примеру» кто-нибудь из младших, у кого неустойчивая натура. С переменным успехом выступала команда во  втором круге: то победа, то несколько проваленных игр.

Надо сказать, что дли любой команды, даже отлично сбалансированной в составе и сыгранной, спад в игре — вполне естественное явление. В какой-то, момент притупляется свежесть восприятия соревнований, несколько гаснет энтузиазм, дает о себе знать накопившаяся усталость: часть футболистов в предвкушении легкой победы не настраивается на очередную игру, и немедленно следует наказание: проигрыш заведомому аутсайдеру. Подвергнувшись такому «ушату холодной воды», неустоявшаяся психика начинающих игроков сдает. Утрачивается уверенность, снижается уровень игры.

В таких ситуациях требуется спокойный, взвешенный и доброжелательный по отношению друг к другу разбор причин и следствий. Необходимо взбодрить, встряхнуть коллектив, вселить в него оптимизм. Вместо этого собрались в парткоме Автозавода имени Лихачева недовольные мной и вместе с заводским и партийным руководством стали обсуждать положение в команде — без меня, без старшего тренера... В сущности, такое игнорирование было вызовом, поддержанным в парткоме. Иначе партком в лице его работников поставил бы на место тех, кому не нравились дисциплина, большие нагрузки на тренировках и появление в команде талантливых молодых футболистов. Но поскольку заводские вожаки пошли на такой шаг — участвовали в собрании определенной группы футболистов, обсуждали с ними положение и мои действия, не удосужившись хотя бы пригласить старшего тренера на этот разбор, я решил не доказывать ЗИЛу свою правоту, а расстаться с ним — вежливо, но холодно. Подал заявление об освобождении от должности по собственному желанию.

 

(«Футбол», 2000)