Андрей АФАНАСЬЕВ:
НАС ВСЕХ РАССУДИТ ИГРА

С Андреем Афанасьевым мы познакомились лет десять назад, причем предшествовал этому очень любопытный эпизод. Андрей играл тогда за «Торпедо» и после одного из матчей, кажется, проигранного автозаводцами, пешком, закинув сумку за плечо, возвращался домой. Так получилось, что я шел позади него. Перед выходом со стадиона его окружили мальчишки 10-12-летнего возраста и стали оживленно о чем-то расспрашивать. Он остановился, поставил сумку на землю и начал им что-то объяснять, затем, увлекшись, Андрей присел на корточки, взял подвернувшийся под руку прутик, которым стал вычерчивать на земле какую-то комбинацию. Нечего и говорить о том, что мальчишки были на седьмом небе от счастья и потом еще долго смотрели ему вслед, пока он, не спеша со своей большой сумкой, шел по направлению к метро. С напоминания об этом эпизоде и началась наша беседа.

— Андрей, судя по всему, общение с болельщиками для вас важно?

— Конечно. И я считаю, что это обязанность любого игрока, так как настоящий болельщик и футболист равны друг перед другом. И когда кто-то подходит ко мне с открытой душой, желая что-то узнать о футболе, то я всегда останавливаюсь и разговариваю с этим человеком, независимо от возраста. Отец с детства учил меня ни при каких обстоятельствах не задирать носа, памятуя о том, что в жизни бывает всякое, и тот, кто сегодня наверху, завтра может быть внизу и наоборот. Главное, говорил он, всегда оставаться честным и порядочным.

— Судя по тому, как вы говорите, отец оказал на вас большое влияние?

— Да. Он ведь и сам в свое время играл в футбол, занимался в школе «Торпедо», был на пороге дубля, но травма спины оборвала его футбольную карьеру и в дальнейшем играл только на любительском уровне. Кстати, если бы не он, я, может быть, и не стал бы футболистом. До того, как я стал всерьез заниматься футболом, меня звали в хоккейную школу «Динамо», но отец убедил меня, заразил своей любовью к футболу, и я в общем-то с радостью поддался, так как тоже в глубине души больше любил футбол. У меня вообще, надо сказать, спортивная семья. Мой тесть, Евгений Иванович Тарасов, в свое время играл за ФШМ вместе с такими известными футболистами, как Виктор Шустиков, Игорь Численко, и многими другими. В спортклубе «Молния», куда я пришел, по сути, с улицы, со мной занимался Анатолий Федосеевич Королев, который сейчас работает главным тренером школы «Спартак» и воспитал таких футболистов, как Титов, Ширко, Джубанов... Именно он преподал мне азы игры в футбол — и по технике, и по тактике, и чисто по-человечески, учил нас не только тому, что надо делать на поле, но и как вести себя вне его.

— Потом несколько лет вы играли за ЦСКА, а ушли оттуда, когда пришел Павел Садырин, приведший армейцев через три года к дублю — званию чемпионов СССР и обладателей Кубка. Почему же вы ушли?

— В тот год, когда я уходил, а это был стык сезонов 1988-1989 годов, у меня не заладились взаимоотношения с обоими тренерами клуба — Сергеем Шапошниковым и его помощником Леонидом Назаренко. Команда выступала в первой лиге, а я появлялся в основном составе лишь от случая к случаю. Почему так происходило? Наверное, потому, что мы все-таки по-разному понимали игру или по-разному оценивали мое к ней отношение. В тот сезон ЦСКА задачу выхода в высшую лигу не решил, и старшим тренером был назначен Садырин. Вскоре после его прихода у нас с ним состоялся разговор, суть которого свелась к тому, что он попросил меня пока остаться, так как, не зная практически никого из нас, хотел посмотреть, кто на что способен. Я же ему ответил: «Павел Федорович, лично против вас я ничего не имею. Может быть, вы и сделаете команду, но я за этот год столько насмотрелся в этом клубе армейского, столько нахлебался всего, что не верю всей этой организации». И ушел, хотя на тот момент никаких вариантов, куда идти, у меня не было. Впрочем, ушел — это мягко сказано, уволиться тогда из армии было очень сложно. Сначала меня уговаривали, потом стали угрожать — отправить в действующую часть на Кушку, отобрать квартиру и тому подобное. Но я стоял на своем и в итоге через несколько месяцев вырвался оттуда. А вскоре мне позвонил Валентин Иванов и позвал в «Торпедо». Правда, поначалу я там тоже не играл и через полгода хотел уже уходить. Но накануне финала Кубка «Торпедо» — «Днепр» меня вызвал к себе Валентин Козьмич и сказал: «Андрей, я тебя никуда не отпущу. Я в тебя верю. Ты обязательно будешь играть, просто тебе надо адаптироваться в новой команде. Да, я знаю, тебе уже 25 лет, но я прошу, потерпи еще немножко, перебори себя, и все наладится». И в конце концов его слова сбылись. Я стал играть, закрепился в основном составе, и более того, именно в «Торпедо» раскрылся как футболист и заиграл, видимо, в свою полную силу.

— Но через два года команда, в том числе и вы, выразили недоверие Иванову и добилась его отставки. Сегодня, по прошествии стольких лет, вы не изменили своего отношения к этому конфликту?

— В общем, нет, хотя сейчас, думаю, мы могли и обязаны были найти точки соприкосновения. Причем первый шаг к этому должно было сделать руководство и сам Валентин Иванов. Почему? Потому, что они были старше нас, опытнее и в футбольном, и чисто в житейском плане. Мы многого не понимали, да и, наверное, не могли тогда понять. Но Валентин Козьмич пошел на принцип, и мы пошли на принцип. В результате от этого не выиграл никто. Впрочем, сейчас я думаю, что кому-то тот конфликт был нужен, кто-то его не гасил, а, наоборот, разжигал и под шумок провернул свои делишки. Потом, когда Иванов вернулся в команду, он откровенно поговорил с нами и сказал: «Да, наверное, и вы были не правы, но и я тоже в чем-то был не прав».

— И все же в «Торпедо» у вас было больше приятного. Так, например, в этой команде вы сменили амплуа и из переднего защитника, которого играли при Иванове, вдруг переместились на позицию левого полузащитника и там-то окончательно раскрылись, став в одном из сезонов даже лучшим бомбардиром клуба.

— Правильно, но во многом это произошло благодаря случаю. Мы должны были играть матч 1/16 финала Кубка кубков с клубом «Манчестер Юнайтед», за который в то время на правом краю играл, и очень ярко, Андрей Канчельскис. И вот незадолго до этой встречи меня вызывает тогдашний тренер «Торпедо» Юрий Миронов и говорит: «Знаешь, Андрей, я не вижу другого варианта сдержать Канчельскиса, кроме как перевести тебя на место левого полузащитника, где ты своими активными действиями сможешь отодвинуть его подальше от наших ворот. Но играть с листа, тем более с таким сильным соперником, дело опасное. Завтра у нас очередной матч чемпионата — там и опробуем это. Договорились?» В общем, сыграл я удачно, и «Манчестер» мы прошли...

— А вообще конкретное амплуа для вас имеет большое значение?

— Понимаете, я не настолько разносторонний игрок, чтобы сыграть где угодно. Скажем, если бы кто-то из тренеров поставил меня атакующим полузащитником, то я бы наверняка не справился. А вот игра от обороны — это мое. Все-таки я прежде всего защитник. И не случайно сейчас в «Сатурне» Сергей Павлов нашел мне место последнего защитника, учитывая, конечно, прежде всего мой опыт.

— Итак, в «Торпедо» вы настолько ярко проявили себя, что сначала попали в сборную, а потом и Олег Романцев пригласил вас в «Спартак»?

— Получается так. Но в «Спартаке», в отличие, скажем, от ЦСКА и «Торпедо», я сразу с предсезонных сборов закрепился в основном составе, провел все матчи Кубка Содружества (и даже вошел в символическую сборную этого турнира), играл без замен в первых турах чемпионата России, а потом вдруг что-то сломалось. Команда забуксовала, и то ли в ее игре произошел спад, то ли в моей (я до сих пор не могу до конца понять случившееся тогда), но Романцев пару раз вывел меня из состава, а потом стал выпускать только на замену, да и то не во всех играх. Спустя полгода, наверное, мы с Олегом Ивановичем сели вдвоем и спокойно обсудили создавшуюся ситуацию. «Андрей, — сказал он мне тогда, — я считаю тебя хорошим игроком, человеком, и у меня нет к тебе никаких претензий. Но что-то не получается. Тебе нужно играть, и ты будешь играть, поэтому, если будут предложения от других клубов, я никаких препятствий тебе чинить не буду».

И сдержал слово. Когда мною заинтересовался Валерий Овчинников из нижегородского «Локомотива», он отпустил меня, причем выполнил все условия моего трехгодичного контракта.

— Но Овчинников, в отличие от Романцева, свои обещания не сдержал и, более того, обвинил вас чуть ли не в продаже матча?

— Да, уходил я из «Локомотива» с шумом и, главное, понял: узнать тренера как специалиста и человека можно, лишь попав с ним в сложную ситуацию. А дело было так. Играем мы дома с новороссийским «Черноморцем» и проигрываем 2:3. Из-за меня забили два мяча. После игры в раздевалке Овчинников стал ругать всех ребят. Тогда я поднялся со скамейки и говорю ему: «Валерий Викторович, я виноват — меня и ругайте. Ребята здесь ни при чем». Ну он вроде замолчал, а когда мы приехали на базу, меня вдруг вызывают к нему. Захожу, а он мне говорит: «Андрей, езжай домой, отдохни, если надо будет, я тебя вызову». Ну я сразу все понял, не маленький ведь, и отвечаю ему: «Зачем тут детский сад устраивать, объяснитесь уж начистоту». А он все свое: «Я тебе сказал езжай, отдохни». Я собрал вещи и уехал. Однако эта недоговоренность не давала мне покоя, и где-то недели через две я вновь приехал в Нижний Новгород, чтобы все-таки объясниться до конца. А в этот день они как раз выиграли у ЦСКА — 3:1, и Овчинников нарадоваться не мог: вот, мол, как убрал меня, и команда стала выигрывать. Он тогда сам ко мне подошел и говорит: «Видишь, Андрей, у нас с тобой отношения не сложились, ищи себе команду. Найдешь, отпущу без вопросов». Ладно, думаю, договорились. И только потом ребята рассказали мне, что Овчинников при всех обвинял меня в том, что я сдал ту игру и создаю в команде нездоровую атмосферу. Мне-то он в лицо этого не сказал, а за спиной, видите, как?! Ну тут я вскипел. И при первой же случайной встрече сказал ему: «Знаете что, футбол нас рассудит — кто прав, а кто виноват». Так и получилось. Вскоре «Локомотив» проиграл 11 матчей подряд и вылетел в первую лигу. И когда мы потом с Овчинниковым вновь случайно встретились, я спросил его: «Ну что же вы так, вроде всех, кто не устраивал, выгнали». А он отвечает: «Вот что-то не получается, Андрей». Не стал я ему тогда больше ничего говорить. Да и понял бы он, что за всю мою футбольную карьеру никто никогда ни в чем подобном меня не упрекал, потому что этого просто не могло быть. Воспитание у меня другое. И потом, чтобы в чем-то обвинять человека, надо хоть какие-то доказательства иметь.

Кстати, потом сами футболисты «Локомотива» говорили мне, что эта практика обвинения во всех неудачах только игроков — стиль поведения Овчинникова, И делается это часто в тот момент, когда подходит срок выполнения условий контракта. Тут, как говорится, нет человека — нет и проблемы. Одним выстрелом два зайца убиваются. По такой же схеме были отчислены из команды Сацункевич, Балтушникас и другие футболисты. Сейчас особой злобы у меня на Овчинникова уже нет. По натуре я человек незлопамятный. И потом Боженька — он все-таки есть. Он все расставит по местам и каждому воздаст по заслугам.

— Хорошо, оставим эту неприятную тему. Поговорим о более приятном. Сейчас вы выступаете за раменский «Сатурн». Команда — лидер первого дивизиона и один из реальных кандидатов на выход в высший. Как вы считаете, за счет чего это достигнуто?

— Я думаю, главная заслуга в этом нашего тренера — Сергея Павлова. Он сумел убедить нас и словами, и делами, что мы способны на многое. Сошлюсь на свой пример. Когда в прошлом году вернулся из узбекского «Навбахора», за который играл один сезон, то особых предложений у меня не было, если не считать несерьезных переговоров с «Торпедо»-ЗИЛ (которые не пошли дальше рядовых вопросов типа: как дела, и сколько ты стоишь?) и приглашения Владимира Юрина в «Томь» (куда я не поехал, так как устал от ситуации, что семья моя в одном месте, я — в другом). И тут мне неожиданно позвонил Павлов, с которым мы были знакомы еще по сборной, когда он был помощником Романцева. Он позвал меня в «Сатурн». Мы встретились, долго и обстоятельно поговорили, и я понял, что он очень хороший психолог. Умеет он как-то настроить, прочитать твои мысли, посоветовать, как лучше поступить в той или иной ситуации. Он убедил меня тогда, сказав: «Если вы все поймете, чего я от вас хочу, и будете пытаться это делать, пусть не все сразу, но у вас получится, то увидишь — мы пробьемся в высшую лигу». И то, что мы сейчас лидеры, свидетельствует о том, что он смог-таки донести до нас то, что хотел. И общается он с нами на равных. Настраивает на каждую игру отдельно, причем не упоминает о том, сколько у нас очков, на каком мы месте, а готовит к конкретному сопернику. Рассказывает о сильных и слабых сторонах этой команды, за счет чего и как мы можем ее обыграть. Честно признаюсь: поначалу многие из нас на таких теоретических занятиях откровенно скучали, а потом оказывалось, что это очень важный момент. И сила наша сейчас, я вам скажу, в сплочении, в единстве, что ли, мысли и духа, причем между всеми подразделениями, начиная от руководства клуба, тренеров и кончая игроками. Конечно, сама игра у нас пока еще не отлажена, а иной раз мы даже и неважно играем, но в любом матче зрители и специалисты, уверен, чувствуют, что мы хотим сделать.

— А каким вам кажется уровень турнира первого дивизиона, какие команды лично вам симпатичны?

— Хороших команд немало. Это прежде всего «Арсенал», ЦСК ВВС-«Кристалл», «Металлург», «Динамо», «Факел». Нижегородский «Локомотив» мне нравится меньше. Вроде бы футболисты там собраны неплохие, но вот по игре, по мысли они уступают, на мой взгляд, не только тем, которых я уже назвал, но и таким клубам, как «Дружба», «Нефтехимик», которые находятся ближе к концу турнирной таблицы, но не по игре, а, видимо, по каким-то другим — организационным или финансовым — причинам. Есть и еще команды, способные в ближайшем будущем прибавить. Но их главная беда в том, что они как-то робко играют на выезде. Причина этого чисто психологическая, причем не отдельных игроков и команд, а всего турнира в целом. В высшей лиге с этим дело обстоит, конечно, лучше. Чем еще отличается турнир первого дивизиона, так это своей организационной сложностью. Я имею в виду перелеты, сдвоенные матчи на выезде и график двух игр через два дня на третий. Чисто физически это намного тяжелее, чем в высшей лиге, а главное, из-за этого в какой-то мере страдает учебно-тренировочный процесс, который в большей мере как раз необходим именно клубам первого дивизиона. И в этом главный резерв прогресса уровня игры.

— Андрей, окидывая взглядом вашу футбольную карьеру, можете сказать, что было самым важным в ней?

— Самое важное — это любовь к футболу. Я на всю жизнь запомнил, когда мальчишкой пришел в основной состав ЦСКА, слова взрослых игроков о том, что футбол не терпит наглости, пренебрежительного отношения к нему и все ставит на свои места. В конце концов, если он кого-то выкинул за борт, значит, тот игрок был не тем, за кого он себя выдавал. «Всплыть в футболе, — говорили они, — можно легко, а вот удержаться потом на плаву архисложно. Ты каждый день должен доказывать свое право на игру». Ну и, конечно, футбол учит жизни, может быть, как никакой другой вид спорта. И еще я понял, что очень важным в карьере игрока является его тыл. Понимаете, я убежден, что женой футболиста нельзя стать, ею надо родиться. И моя жена Наташа — из их числа. У меня вообще женская семья — две дочки, старшей Юле — 13 лет, младшей Насте — всего четыре года.

— Но в вашей футбольной биографии был еще один переломный момент, который едва не поставил крест на вашей дальнейшей карьере.

— Да, это было в выпускном классе. Кого-то из ребят пригласили в дубль ЦСКА, кого-то — в мужскую команду, а я оказался в числе тех, кто не подошел никуда и никому. И я решил пойти учиться, благо что учеба давалась мне легко. Поступил в МАИ потихоньку стал забывать большой футбол. Однако через семь месяцев меня разыскал Дезидерий Федорович Ковач, который пришел тогда работать в ЦСКА. Он когда-то видел меня в играх за школу и попросил ребят найти меня. Они подсказали ему, где я, и он буквально притащил меня вновь в футбол. А через полгода я уже попал в дубль. Вот так он дал мне как футболисту второе рождение. И вообще я хочу сказать большинству тренеров, с кем мне довелось работать, огромное спасибо, ибо частичка каждого из них находится сейчас во мне. Я это помню и ценю. Ведь без футбола я своей жизни сейчас не представляю.

 

Иван ТИМОШКИН

(«Футбол», 1998, №32)