«Торпедо-машина».
(Фрагмент интервью Альберта Денисенко «Независимой спортивной газете» (Краснодар). 17.01.2005)

— В 1954-м году «Ростсельмаш» занял второе место в своей зоне класса «Б». Финальные игры за выход в класс «А» проходили в Сталино (так раньше назывался Донецк). Посмотреть матчи приехали туда специалисты из лучших команд страны. Мы заняли на турнире четвертое место. Но меня заприметил тренер сборной СССР Константин Бесков и другие селекционеры. А нужно сказать, в Москве тогда был «голод» на вратарей. И вскоре мне поступили приглашения: от ленинградских «Трудовых резервов», тбилисского «Динамо»…

— Но вы предпочли «Торпедо»?

— Выбор был обусловлен тем, где мне скорее дадут жилье. Автомобильный гигант «ЗИЛ» строил тогда в Москве большие дома… В декабре 54-го меня пригласили на закрытое мероприятие, посвященное окончанию футбольного чемпионата. Заместитель директора завода пообещал мне: «Никуда не езжай, все тебе дадим»…

— И что?

— Я провел c «Торпедо» весенние сборы в Батуми и Сочи. Потом начался сезон. Мы отыграли четыре матча в Сталино, Киеве, Кишиневе и Харькове (правда, ворота защищал не я, а Юрий Петров), а квартиры все нет… У нас с женой Тамарой на руках была годовалая дочь, и мы решили возвращаться в Ростов (согласно существовавшим тогда правилам перехода игроков, если футболист не выходил на поле в течение двух матчей подряд, он мог перейти в другую команду). Но вскоре на Дон пришла правительственная телеграмма: «Возвращайся назад! Все вопросы решим». Нужно сказать, что тогда еще ни Иванов, ни Стрельцов не имели своего жилья, спартаковцы Огоньков с Татушиным жили в полуподвалах, а мне предложили несколько квартир на выбор!.. В 1957 году, когда «Торпедо» завоевало серебряные медали чемпионата СССР, все игроки «основы» получили талоны на машины: Иванов и Стрельцов — на «Победу», остальные — на «Москвич-402». У нас с Тамарой не было денег на покупку, и мы хотели отказаться. Но капитан нашей команды Алексей Анисимов говорит: «Да вы что?», и занял нам на автомобиль.

— Вы были игроком самого звездного состава столичных автозаводцев за всю его историю.

— Мне посчастливилось играть бок о бок с Эдуардом Стрельцовым, Валерием Ворониным, Виктором Шустиковым, Валентином Ивановым, Михаилом Огоньковым, Леонидом Островским, Олегом Сергеевым, Николаем Маношиным, Августином Гомесом… У нас была интернациональная команда.

— Говорят, что вы были очень дружны со Стрельцовым…

— Пожалуй. В нашей стране пока еще не было другого такого одаренного футболиста. Это был уникальный молодой человек… Эдик появился в «Торпедо» на год позже меня. Никто не мог предугадать, что он будет делать с мячом дальше. Сделать хитрый финт, уйти от соперника на скорости, ударить с правой или с левой — ему было без разницы! Помню, играли мы против ЦСКА. Центральный защитник армейцев Гришин, пытаясь остановить Эдика, грубо выпихнул его на беговую дорожку. Нужно было знать Стрельцова… Он молча поднялся, вернулся в игру, а затем забил из-под Гришина три мяча! Эдик вообще никогда не отмахивался от защитников, как бы те его ни били — понимал, что каждый выполняет на поле свою работу. Его панически боялись все команды.

— Как с Эдуардом игралось партнерам?

— Стрелец играл впереди в паре с Ивановым. Так вот, Валентин без Эдика был ноль, а Стрельцов мог играть с любым футболистом. У него была великолепная техника — он носком ловил длинные передачи, и мяч словно прирастал к его ноге. Пяткой Эдик мог сделать точнехонькую передачу метров на 15-20! А как он в «квадрат» играл? Такие финты выделывал!.. Я видел в Москве на поле Пеле — так вот, Эдуард играл лучше Короля футбола!

— Говорят, его талант оценили и в Европе…

— Когда наше «Торпедо» выезжало во Францию, Эдик французским командам по пять-шесть мячей забивал. Какой удар у него был! Никто не мог остановить Стрельцова… Его обхаживали селекционеры ведущих европейских клубов, сумасшедшие деньги сулили. Поэтому за Эдиком за границей всегда следили агенты КГБ…

— А в жизни, каким человеком был Стрельцов?

— Эдик был по натуре очень добрым человеком. Он постоянно раздавал деньги — знакомым и незнакомым. Бывало, принесет моей Тамаре деньги на сохранение, говорит: «Пусть у тебя полежат — целее будут». Но в ту же ночь приезжал «под шафе» — говорит, друзья послали... А самый хитрый из футболистов нашей команды был Слава Метревели — едут они из одного ресторана в другой, он говорит: «Остановите! Вон мой знакомый идет». И сбегал, чтобы не расплачиваться… У нас же Эдик и от девчат прятался — они ему просто проходу не давали, пачками ходили. Когда наши олимпийцы возвращались в 1956 году из Мельбурна, кто летел самолетом, кто плыл на теплоходе, а футболисты неделю ехали из Владивостока поездом, и пропили там все деньги. Эдик только приехал в Москву, сразу — к нам, говорит: «Дайте денег, я у буфетчицы хоть часы свои выкуплю».

— Так злоупотреблял?

— Да, нет. Когда Стрельцов только пришел в «Торпедо», он больше года вообще не пил… А потом от «друзей» отбоя не стало. Все говорили: «Выпей со мной, если уважаешь», и он не мог отказать людям… Эдик тренировался мало. Мог прогулять всю ночь, приехать на базу в день игры, проспать часа четыре-пять, а затем выходил на поле и забивал!.. Однако это вовсе не значит, что он был алкоголиком. О Стрельцове написано много книг и статей — так вот, в них столько вымысла!.. А ведь мало кто знает, что у Эдика было сильное плоскостопие — он играл в бутсах с супинаторами. К тому же Стрельцова помогла погубить его собственная мама. Она была категорически против его первой жены Аллы — говорила, что та недостойна ее сына...

— Ваша дружба со Стрельцовым продолжалась после его возвращения из мест заключения?

— Не в такой степени. Я в то время жил уже в Минске. После того, как он освободился, мы ни разу всерьез не встретились, не считая свиданий накоротке. В основном это было в дни матчей «Торпедо» и минского «Динамо». Эдик мне забивал. А после игр мы с ним по-дружески общались.

— Вашим одноклубником был еще один легендарный футболист — Воронин…

— Валера был настоящим русским красавцем, чудо-богатырем! Черные как смоль волосы, великолепная осанка. Ни одна женщина не могла равнодушно пройти мимо него. Воронин был из семьи дипломата, закончил школу с золотой медалью. И футболистом был феноменальным. Но та страшная авария поставила крест на его карьере. Валеру собирали из машины по кусочкам, он долго находился в коме. И так и не стал полноценным человеком. Руководство «Торпедо» пожалело Воронина, взяло его на работу, лишь бы человек вроде как при деле был. Он писал после матчей какие-то статьи-отчеты, но их невозможно было читать. В конце концов он окончательно спился, ходил бутылки собирал, пока его не нашли с проломленным черепом…

— Вы были хорошо знакомы и с Яшиным…

— Да, это был мой самый лучший друг. Лева был человеком, который понимал в футболе все. Очень здорово играл ногами на выходах. А еще мы с ним первыми стали вбрасывать мяч товарищам рукой — это намного эффективнее, чем просто выбивать его ногой куда подальше. Мы стали начинать атаки товарищей от своих ворот. В общем, играли, общались… Потом Лева присылал мне в Минск приглашения на свои дни рождения, различные товарищеские матчи и прочие мероприятия. Так что отношения не прерывались. К тому же одно время я работал начальником команды минского «Динамо», а Яшин — московского. Поэтому мы с ним часто встречались на совещаниях по политико-воспитательной работе. Ездил я в Москву и на похороны Яшина...

В 1960-м году на уровне правительства было принято решение, чтобы каждая советская республика была представлена в высшей лиге отдельной командой. Так в Минске появилась команда тракторного завода «Беларусь». Возглавил ее тренер Виктор Иванович Новиков. Он пригласил к себе многих московских футболистов. Председатель Белорусского республиканского спорткомитета Герой Советского Союза, бывший партизан Виктор Ильич Ливенцев приехал в Москву, чтобы лично отобрать игроков. Помимо меня, он пригласил из «Торпедо» Виталия Арбутова и Владимира Терехова, спартаковцев Игоря Ремина и Юрия Погальникова. Через год-два компанию нам составили Эдуард Малофеев из «Спартака», Михаил Мустыгин из ЦСКА…

— Какая цель ставилась перед минчанами?

— Нужно было создать команду, которая удержится в высшей лиге. Чемпионат-60 мы начали очень неплохо, обыграв на старте в Баку столичный «Спартак» — 1:0, шесть туров провели без поражений и долго шли в числе лидеров. А в итоге заняли 12-е место из 16 команд. Следующие два года больше боролись за выживание, но ничего, выдюжили. В 62-м вышли в финал Кубка СССР. Игра проходила в Москве. Нашим соперником был «Спартак», за который играли Нетто, Ильин, Татушин, Сальников, Мороз, Масленкин, Огоньков. Однако они не смогли распечатать мои ворота, правда, и мои одноклубники ответили тем же — в итоге нулевая ничья. На следующий день состоялась переигровка, и в конце встречи Исаев забил мне победный гол. После этого было принято решение завершать ответственные матчи в один день — появились дополнительное время и серия пенальти. Несмотря на поражение в решающем матче, по возвращении в Минск нас встречали как героев — весь город вышел на улицы! А уже через день нужно было принимать тбилисских динамовцев. На трибунах был аншлаг, и мы выиграли со счетом 2:0… В 1963 году наша команда была переименована в «Динамо». Министр внутренних дел БССР Александр Аксенов присвоил нам милицейские звания. После чего я на долгие годы связал свою жизнь с этим спортобществом. В том году мы, кстати, завоевали бронзовые медали чемпионата СССР. Это был громадный успех белорусского футбола!

(Опубликовано http://community.livejournal.com/soratniki/311621.html#cutid1)