КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ АГУСТИНА ГОМЕСА

Двадцать лет назад ушел из жизни Агустин Гомес. Талантливый футболист, заслуженный мастер спорта, капитан московских торпедовцев двукратный обладатель Кубка страны, аккумулировавший такие понятия, как душевность и человечность. На нашу просьбу поделиться своими воспоминаниями об этом человеке известные в мире футбола люди, его знакомые и друзья откликнулись мгновенно. Не сговариваясь, каждый из них как бы рефреном произносил одну и ту же фразу: «Считаю своим долгом»

 

Руперто САГАСТИ: — В 1937 году в Испании бушевала гражданская война. Многие родители, в том числе и мои, хотели спасти детей, обезопасить их от тяжелых ее последствий. На помощь им пришел Советский Союз, куда и были вывезены тысячи испанских ребятишек... Жили мы в детском доме № 3 имени Кирова в Одессе.

Вскоре после приезда в СССР я впервые и встретился с Агустином Гомесом. Мы, детдомовцы, приехали в столицу на экскурсию. Нам предстояло сыграть футбольный матч в Обнинске с соотечественниками-басконцами, которые также были в то время вывезены с родины. Веселый грандиозный праздник запомнился надолго. Наших соперников вывел на поле не по годам серьезный 15-летний юноша. Это и был Агустин. Мы оба были басконцами, но жили в разных провинциях. Он — недалеко от Сан-Себастьяна, я — в Бильбао. Километров 100 — 120 разделяло нас там, в Испании, и мы, конечно, друг друга тогда не знали. Здесь же, в Обнинске, на футбольном поле отчаянно сражались за престиж своей провинции. Нам тогда удалось победить 1:0. Несмотря на принципиальный характер матча и присущую испанцам экспрессивность, Агустин Гомес уже тогда выделялся среди всех хладнокровием, спокойствием и, я бы даже сказал, степенностью.

Следующая наша встреча состоялась уже после войны. Позади остались полные лихолетья военные годы: партизанская борьба в интернациональном отряде отдельной мотострелковой бригады, которую в основном составляли спортсмены. По окончании войны советское правительство решило объединить разбросанных по всей стране испанцев на промышленных предприятиях столицы. А где испанцы, там, конечно, и футбол.

На базе авиационного завода № 30 была создана команда коллектива физкультуры, целиком состоявшая из испанцев, в которой я и играл вместе с Гомесом. Вскоре известный тренер Дангулов пригласил его и меня в команду мастеров «Крылья Советов». Там рядом с опытными футболистами Егоровым, Архаровым, Мазановым, Карелиным почти одновременно стали выступать молодые, подающие надежды Федоров, Гомес, Сагасти, Симонян, С.Коршунов, Сучков...

К этому времени Агустин Гомес пользовался уже достаточным уважением как среди испанцев, так и русских. Он учился в энергетическом институте, вел большую общественно-политическую работу, постоянно повышал свой кругозор. И, конечно, играл в футбол. Мы никогда не были друзьями, но в этот период стали хорошими знакомыми. Особенно мне импонировало в Агустине его умение общаться с людьми. Он обычно был в центре внимания, хотя отличался удивительной скромностью. Никогда не искал друзей, но они находились как будто сами собой и окружали его. Как футболист, он имел некоторые привилегии и, получая свой продуктовый паек, всегда клал его на стол в студенческом общежитии, делился последним со своими друзьями.

Годы, прошедшие со времени нашей первой встречи, казалось, его не изменили. Во время игры он никогда не проявлял восторга, сильных эмоций, но всегда все делал надежно. Он никогда не стремился стать лидером, но был им по натуре. Люди верили ему и шли за ним. У Агустина Гомеса было немало друзей, а одними из лучших — Сергей Коршунов и Никита Симонян...

Никита СИМОНЯН: - В 1946 году, будучи очень молодым человеком, я приехал в Москву из Сухуми играть в команде «Крылья Советов». Сразу же шефство надо мной взял Агустин Гомес: в столице он жил уже около десяти лет, прекрасно здесь ориентировался, имел много друзей. Все это очень помогло мне на первых порах адаптироваться в городе, а наши отношения с Агустином переросли в дружбу. Он любил Москву, Красную площадь, и мы часто с ним бродили по вечерней столице. Но главным, конечно, был футбол. Свою натуру джентльмена с тонким интеллектом Агустин четко проецировал на свое понимание футбола и свои действия во время матча. Это нынче редко звучат аплодисменты во время игры. Тогда они были громоподобны и очень часто предназначались Гомесу. До отказа забитые трибуны приветствовали каждый умный, «зоркий» ход Агустина. Не обладая внушительными физическими данными, он с лихвой компенсировал их своим интеллектом и видением игры, точным предугадыванием возможных ходов соперника. Четкий выбор позиции, прекрасная страховка партнера, безукоризненная игра в воздухе, точнейший и своевременнейший первый пас — все это было в арсенале игры Агустина Гомеса. Мы поиграли вместе в «Крыльях Советов» всего год, после чего пути наши разошлись. Агустина пригласили в московское «Торпедо», а я спустя какое-то время оказался в «Спартаке», так же, кстати, как и Сагасти. В автозаводской команде и раскрылся по-настоящему талант Гомеса.

Юрий ЗОЛОТОВ: — В межсезонье 1949 - 50 годов я был принят в столичное «Торпедо». Автозаводцы как раз взяли Кубок страны, показывали очень содержательную игру. Одним из лидеров команды был защитник Агустин Гомес. Молодой специалист, закончивший энергетический институт, он пришел работать на завод по специальности. Уже первая встреча с ним оставила очень приятное впечатление. Обаятельный, интеллигентный, эрудированный человек, он, как магнит, притягивал к себе других. Нам, молодым футболистам, было на кого равняться как в игре, так и в жизни. Нас поражала его эрудиция во многих областях, и особенно в спорте: он был в курсе практически  всех событий, происходивших в мире, и это не могло не вызывать чувства восхищения. После довольно серьезной травмы тогдашнего лидера «Торпедо» Александра Пономарева капитанская повязка перешла к Агустину Гомесу. Не было тогда в команде более авторитетного человека, чем Агустин. И авторитет свой он завоевал не жесткостью и не крикливостью, а собственным примером. Кстати, он очень критически относился к себе. В те времена об Агустине Гомесе шла молва, согласно которой он считался чуть ли не вторым вратарем в команде. Частенько страхуя партнеров в обороне и вратаря, Гомес как бы выполнял еще и функцию голкипера, оказываясь на последнем рубеже перед воротами. Сколько, таким образом, он вынес мячей из торпедовских ворот, трудно подсчитать, как, наверное, и слов благодарности Акимова. Обращая внимание на этот факт, замечу, что в нашем футболе в то время так не играл еще никто, подобной страховки вратаря тогда не было, и Агустина, конечно, нужно считать новатором в этом направлении.

По складу игры Агустин не был простым разрушителем, он не только срывал атаки соперника, но и старался организовывать свои. Так, победная атака автозаводцев, которая принесла команде Кубок в 1949 году, была начата именно им.

При невысоком росте Гомес, как правило, почти всегда выигрывал воздушные дуэли, чем-то напоминая знаменитого Пеку Дементьева, форварда небольшого роста, также хорошо  игравшего головой. Оба они, своевременно оттолкнувшись от земли, как бы зависали воздухе, благодаря чему успешно соперничали с более рослыми футболистами в борьбе за верховые  мячи.

В выборе позиции Гомес практически не ошибался. И, что очень важно, мяч отбирал чисто, без нарушений правил. Не помню, чтобы Агустин сыграл грубо, сорвал злость на сопернике. Его корректность не могла быть незамеченной арбитрами, которые видели в Гомесе своего помощника: Агустин никогда не спорил с судьями и всегда при возможности старался им помочь. В связи с этим вспоминаю такой случай. В нашумевшем матче чемпионата страны 1951 года торпедовцы в Москве играли с тбилисским «Динамо» и уступили ему 1:2. Матч судил Белов. Болельщики посчитали его виновником неудачи автозаводцев и ринулись на поле. Гомес мгновенно сориентировался в создавшейся обстановке и сделал так, чтобы вся наша команда окружила судей и проводила их в раздевалку. Уже там, в судейской, арбитры забаррикадировались. Так во многом благодаря нашему капитану судьи отделались легким испугом, Этот факт еще раз характеризует, насколько благородным, не помнящим обиды, был этот человек. Тогда не было принято возмущаться судейством. К тому же у Гомеса просто не могло быть конфликта с судьями: его интеллект и культура располагали именно к такому поведению.

За те несколько лет, которые мы вместе сыграли с Агустином в одной команде, особенно запомнился, конечно, финал Кубка страны 1952 года. Может быть, как раз после этого матча за торпедовцами закрепилась репутация кубковой, волевой команды. Судите сами. В том первенстве мы выступали слабо, заняли в итоге лишь десятое место. И вот соперник — московский «Спартак» — чемпион во всем своем блеске. А у нас половина команды — лазарет. По своему обыкновению Агустин много не говорил, но, глядя на него, нетрудно было понять: он весь уже в пылу предстоящей борьбы, никакой растерянности, что-то сказал, улыбнулся. Выходим на поле — полные трибуны, рабочий класс, конечно, болеет за «Торпедо». Своему другу Симоняну и его партнерам Гомес да и все мы, автозаводцы, так и не позволили тогда проявить себя. Агустин буквально ложился под мяч, выносил его из своих ворот, проявлял образцы самоотверженности, вдохновлял своей игрой, вел за собой. В том матче он был просто неподражаем. Мы победили 1:0, забив гол на последних минутах матча, и, он первым из нас принял в свои руки такой желанный трофей — Кубок СССР. Вообще 1952 год был, наверное, в жизни Агустина-игрока самым успешным. Тогда же он стал кандидатом в сборную СССР, готовившуюся к Олимпийским играм в Хельсинки, но ситуация сложилась так, что он не смог в них участвовать.

Руперто САГАСТИ: — На мой взгляд, Агустин Гомес, как игрок, сумел раскрыться полностью. Он имел все необходимые данные для игры именно в обороне — невысокий рост, хорошую координацию, спокойный, рассудительный характер, аналитический склад ума. Все эти слагаемые давали в сумме ему возможность очень эффективно и в то же время эффектно играть в обороне. Он мог четко определить скорость полета мяча, его траекторию, момент своего прыжка — в результате он всегда выигрывал борьбу наверху. Я не скажу, что на тренировках Агустин занимался самосожжением: работал до седьмого пота. Нет, так уж его одарила матушка-природа.

Или вот такой пример, Гомес не обладал высокой скоростью, но он так рассчитывал каждое свое движение, так выбирал позицию, что непременно оказывался в нужной точке ближе всех к мячу. Это качество я могу объяснить его незаурядными умственными способностями. Он, словно хороший шахматист, умел просчитывать игру на несколько ходов вперед. Агустин был первым, кто стал страховать вратаря. Рядом со своим капитаном Акимов и другие вратари «Торпедо», конечно же, чувствовали себя намного увереннее.

Наблюдая за игрой Гомеса, невольно создавалось впечатление, что он никогда не устает, играет на полном предёле от начала до конца. Во всяком случае, в любую минуту матча он принимал, как правило, самые рациональные решения, что не мог бы делать уставший человек. Вспоминая Агустина Гомеса, невозможно обособить его образ футболиста от образа человека. В разных сферах жизни он по-своему, но весьма гармонично блистал своими незаурядными гранями. Создавалось впечатление, что многим в своей жизни он был доволен. Товарищам по команде и вообще людям очень редко высказывал недовольство. Он не был трибуном, скорее был честным, аккуратным исполнителем.

Как я уже говорил, его сила была в дружеском отношении ко всем людям независимо от их положения. Так и стоит перед глазами картина: Агустин Гомес в окружении множества людей, оживленно с ними беседуя, движется к станции метро. Его душевность и человечность проявлялись и в отношении к сопернику на футбольном поле: он никогда никому не нанес повреждения. Так по-джентльменски вел себя на поле этот футболист, этот неповторимый Агустин Гомес.

Юрий ЗОЛОТОВ: —  Мы жили в одном доме, были соседями, даже больше — друзьями. У него часто собирались испанцы — на партию в преферанс, отведать национальные блюда. Агустин был человек увлекающийся, разносторонний, эрудированный. Как-то пришел ко мне домой: «Поехали». Я в недоумении. «Куда?» — «Увидишь». Приехали к зданию ОСОАВИАХИМа, что на углу улицы Правды и Ленинградского шоссе. Здесь, во дворце «Крылья Советов», как оказалось, был испанский клуб, а Агустин в нем пользовался большим авторитетом. Здесь же Гомес познакомил меня с одним из лидеров коммунистического движения Испании Долорес Ибаррури. Уже в то время, блистая на футбольном поле, Агустин не оставался в стороне от общественно-политической жизни.

Хуан Монтесинос СЕЯН (два года назад вернулся на родину в Испанию): — Когда в 1956 году стало возможно, Гомес вернулся в Басконию, чтобы работать и бороться вместе с рабочим классом против фашистов. Здесь он быстро завоевал авторитет и любовь простых людей, которые его окружали. Несмотря на усиленный полицейский надзор, Агустин Гомес стал руководителем коммунистов провинции Гипускоа, а затем и страны Басков.

В феврале 1960 года в городе Сан-Себастьяне испанская полиция арестовала Агустина Гомеса. В полицейском участке его подвергли невыносимым пыткам. На протяжении нескольких недель, днем и ночью, его пытали на допросах, но ничего от него не смогли добиться. После этого Гомеса заключили в тюрьму города Сан-Себастьяна, а потом перевели в центральную тюрьму Мадрида «Карабанчел». В этот период Агустин Гомес становится национальным героем Басконии. Во многих странах, и в первую очередь в Советском Союзе, люди выступали в защиту Агустина, чтобы вырвать его из рук палачей. В цехах завода имени Лихачева проходили митинги под лозунгом «Свободу Агустину Гомесу»!

Благодаря интернациональной солидарности Гомес был освобожден. По решению партии он перешел на нелегальную работу. В этот период он избирается членом ЦК КПИ, а затем и членом его исполнительного комитета. На этом посту до самой смерти Агустин Гомес работал, боролся против антисоветизма, за интернационализм.

Никита СИМОНЯН: — После того как Гомес уехал в Испанию, мы почти ничего не знали о нем. Но вот как-то в 1959 году во время турне по Южной Америке ко мне подошел испанец и представился: «Я Хосе, двоюродный брат Гомеса. Вам от него письмо». С волнением я читал послание моего друга. В нем преобладали ностальгические нотки — о Советском Союзе, Москве, о его друзьях и знакомых. В этих строках было очень много теплоты и любви: Агустин не мог высказать свои чувства иначе.

Спустя год, насколько мне известно, Гомес послал и поздравительное письмо в адрес любимой команды «Торпедо», завоевавшей в том году «золотой дубль». Даже в таких трудных условиях он не забывал своих друзей в СССР, при возможности слал им весточку.

В ноябре 1975 года, находясь с олимпийской сборной в Австралии, мы узнали о том, что в Москве умер Агустин Гомес. Сказались последствия тяжелых травм головы, полученных во время допросов и истязаний. И сотни автозаводцев, его друзей и знакомых пришли на Даниловское кладбище с ним проститься.

Спустя два года мы были в Басконии: там состоялся футбольный матч, посвященный 40-летию приезда басков в СССР. Один из испанцев вспомнил, как из Москвы Гомесу привезли огромную фотографию Красной площади. И Агустин, обычно хладнокровный и сдержанный, прижав ее к груди, словно изменил себе: поднес фото к губам, поцеловал его и срывающимся голосом восклицал: «Да, меня пытали, били, надо мной издевались, но ты всегда была в моем сердце, моя столица. Золотая моя Москва».

 

Юрий Петров

(«Футбол», 1995, №48)

 

Из воспоминаний А.Акимова

 

Хорошо были согласованы мои действия и с левым, а затем центральным защитником «Торпедо» Августином Гомесом.

В 1947 году Гомес перешел из московских «Крыльев Советов» в команду «Торпедо», и уже на весеннем тренировочном сборе мы быстро нашли с ним общий язык. Например, когда я покидал ворота для перехвата мяча, посланного с фланга, я был спокоен: в опасных случаях Гомес всегда выбивал посланный в ворота мяч. Вот что по этому поводу говорит Валентин Гранаткин: «Образцом взаимодействия вратаря и защитника в этом отношении могла в свое время служить игра Акимова и Гомеса, когда Гомес внимательно следил за выходом из ворот Акимова и быстро занимал его место».