В «ТОРПЕДО» я почти сразу заиграл в основном составе, однако долго еще чувствовал на себе косые взгляды партнеров, особенно Иванова. Понимал я, и чем они недовольны: я казался им индивидуалистом. А я очень хотел играть, как они, хотел точно и вовремя пасовать, но никак не получалось. Либо не туда отдаю, либо опаздываю. Тогда начинаю пробиваться вперед сам. Но сам далеко не уйдешь. А они тем временем бегают без мяча — открываются, меняют позицию, теряют силу попусту. Обидно, конечно...
Постепенно, понемногу дела у меня и тут стали
выправляться. Но еще долго не мог я научиться играть в тот же футбол, что
играли они, — Стрельцов, Иванов, Гусаров. А вот Воронин —- тот,
как пришел, сразу заиграл в их стиле. У меня же, как ни старался, не
получалось.
Почему? Глаза мне открыл М.И.Якушин. Незадолго до
первенства мира 1958 года он стал вторым тренером сборной, а я был кандидатом в
сборную. Как-то после одной тренировки он сказал: «Есть нападающие, которым
надо бы ставить подпорки к подбородку, чтобы они все время в землю не смотрели,
а играли с поднятой головой». Не знаю, кого имел в виду Якушин, но я принял его
слова на свой счет. И снова взялся за учебу. И не оставлял ее долгие годы. Уже играя в
тбилисском «Динамо», я обычно просил на тренировках кого-нибудь из защитников,
чаще всего Цховребова, помочь мне. Я шел прямо на
него, стараясь обвести и при этом глядя не на мяч, а
на него и вокруг. Не сосчитать, сколько раз повторил я это упражнение за годы
игры в «Торпедо» и тбилисском «Динамо». И только научившись управлять мячом без
зрительного контроля, я стал в глазах Стрельцова и Иванова настоящим
футболистом, получил их признание. По-моему, тогда и началась наша дружба с
Ивановым, дружба, которая нас связывает и теперь.
(«Футбол-Хоккей», 1972,
№27)