РАЗГОВОР У КРОМКИ ПОЛЯ

Александр ПОДШИВАЛОВ:

Всю жизнь БЫТЬ В «РАМКЕ»...

В нынешнем сезоне футболистов «Торпедо» на поле выводит их новый капитан — вратарь Александр Подшивалов. Признаться, это было в какой-то мере неожиданностью, так как лишь в прошлом году Александр появился в составе москвичей. И вдруг, вот так сразу, с капитанской повязкой на рукаве! С другой стороны, не отнесешь ведь Подшивалова к неизвестным личностям в отечественном футболе. В свои неполные 27 лет он уже отыграл в высшей лиге восемь сезонов, провел за это время более 200 матчей, причем в 69 встречах сохранил свои ворота в неприкосновенности. Цифры сами по себе достойны уважения. Но дело даже не в них. Имя Подшивалова мелькало и в юношеской, и в молодежной сборных СССР, примечали его болельщики, специалисты. Он и в «Арарате» всегда был на виду. На него рассчитывали тренеры и поклонники клуба. Однако шло время, а выбраться из пут провинциальной известности и шагнуть на ступеньку иного уровня — игрока международного класса Подшивалову никак не удавалось. Почему? С этого вопроса и началась наша беседа.

— Почему? — задумчиво переспросил Подшивалов.— Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо, пожалуй, начать с самого начала. Родился и вырос я в Екатеринбурге. Занимался вначале волейболом, а вот в футбол пришел, можно сказать, по чистой случайности. Однажды друзья затащили меня на матч мальчишек из СДЮШОР «Уралмаша». Зрелище было не ахти какое, но что-то екнуло внутри. После игры я подошел к тренеру Александру Сергеевичу Ковалю и попросил записать меня в его группу. Поставили в ворота. Помню, как я переживал тогда, как не хотелось мне быть вратарем. Упросил. Определили сначала защитником, потом полузащитником, даже целый сезон в юношах на первенство города в этой позиции отыграл, но в конце концов все же вернулся в «рамку». И только много позже осознал, что правильно сделал, потому как если и было мое место в футболе, то именно в воротах. И не спрашивайте почему, разве в жизни все можно объяснить? Одно я понял — в любом деле важно найти свое место.

— И что было дальше!

— В 15-летнем возрасте по ходатайству Игоря Владимировича Кузнецова, основного моего тренера, был принят в команду мастеров «Уралмаша» и даже провел несколько игр за дубль. А на следующий год, в 1979-м, когда «Уралмаш», было уже очевидно, вылетал из первой лиги, стал стоять за основу. Затем было четыре сезона во второй лиге.

— А потом последовало приглашение в «Арарат»?

— Да, в 1984 году в Душанбе, где мы были на сборах, приехал начальник команды «Арарат» Рудик Мириманян и позвал меня в Ереван.

— Почему именно вас, что, руководство команды где-то вас видело!

— Пригласить меня посоветовал Никите Павловичу Симоняну, тогдашнему тренеру «Арарата», Евгений Александрович Лядин, у которого я играл в юношеской сборной вместе с Яковенко, Панкратовым, Нарбековасом, Шмаровым... Подумал я тогда, ведь большинство из них уже давно в командах высшей лиги, да и старожилы «Уралмаша» — вратарь Николай Гнилов и Слава Ледяев настоятельно советовали мне: мол, пока не сгнил тут окончательно, как мы,— уезжай. И я согласился.

— Как вам, русскому, жилось-игралось в «Арарате», команде, всегда комплектовавшейся своими воспитанниками!

— Поначалу было очень тяжело. Долго не мог привыкнуть к ужасной жаре, укладу жизни, языку. И здесь во многом мне помог Хорен Оганесян, взявший надо мной прямо-таки шефство. После тренировки или матча ехали к нему домой (я-то полтора года жил в гостинице), где у него собирался узкий круг очень интересных людей, среди которых особо запомнился штангист Юрий Варданян. Так я где-то потихоньку втягивался, учил язык, который, правда, так и не осилил, — понимать-то все понимал, а говорить не мог. Постепенно, года через два, все наладилось, полюбился болельщикам, а в 1990-м был даже признан лучшим футболистом года в Армении.

— Но если все так было неплохо, почему же вы решили оставить «Арарат»!

— Понимаете, где-то года через четыре я почувствовал, что приостановился «в росте» — команда-то постоянно занимала места в середине турнирной таблицы, в европейских кубках не участвовала, и, более того, пять лет «Арарат» был невыездным.

— Почему!

— В 1981 году ребята из юношеской команды «Арарат», поехавшей на турнир в Голландию, украли какие-то вещи из магазина. После их возвращения и было принято такое решение. Впервые после этого «Арарат» поехал в Сирию в 1986 году, но меня не было в составе, так как в то время я проходил службу в армии, то есть служил и играл одновременно. Это тоже какой-то абсурд — играть можно было, а выезжать за границу нельзя. Непонятно, кого и зачем мы обманывали? Прикомандирован я был к роте Верховного суда Армении, ночевал в части несколько раз, когда там устраивались проверки. Вечером приходил в казарму, а утром за мной приезжала машина, и я спешил на тренировку.

— А какие-то шаги вы предпринимали, чтобы изменить эту ситуацию!

— Сам лично нет, но в тот момент Михаил Вергеенко пригласил меня в минское «Динамо». Я объяснил ему всю ситуацию, и он пообещал помочь. Однако, перезвонив через несколько дней, сказал: «Извини, но из этой части мы тебя вытащить не можем». Тогда-то я и решил по окончании контракта вернуться домой — в «Уралмаш».

— Но затем удача вам улыбнулась!

— Да, Юшков и Матвеев, игроки «Уралмаша», приглашенные в «Торпедо», поведали Юрию Миронову, второму тренеру команды, о моем намерении покинуть «Арарат», и вскоре в Ереван позвонил Валентин Козьмич Иванов и официально пригласил в Москву, сказав, что они сейчас продают Сарычева и я буду основным вратарем.

— Но основным вы стали не сразу. Более того, в одном из интервью Валентин Иванов заявил, что, мол, только с согласия Сарычева он стал ставить вас с ним в основу по очереди.

— Это было не так. Как только я приехал в «Торпедо», Валера мне сразу сказал, что хочет поскорее оформить свои выездные дела, с тем, чтобы не мешать мне, поскольку понимает, что пришел играющий человек, не привыкший сидеть на скамейке запасных.

— Скажите, а в договорных матчах вам доводилось участвовать!

— Увы, приходилось.

— А вы помните матч 1986 года «Арарат» — «Днепр», закончившийся странной ничьей— 3:3?

— Да, та игра была полностью договорной — и нам, и днепропетровцам, находившимся в опасной зоне, очки были нужны, и лучше уж синица в руках...

— Тогда объясните чисто психологический момент — почему при счете 3:2 в пользу «Арарата» вы парировали 11-метровый от Протасова? Не проще ли было пропустить мяч с пенальти, а не с игры, дабы было меньше разговоров!

— Понимаете, в чем дело. Пенальти — это ведь дуэль двух человек, где каждый хочет доказать свою силу, а любой поединок один на один, по-моему, исключает поддавки, по крайней мере, в моем понимании. И потом не забывайте об азарте, в игре никогда до конца не выключаешься, и вратарский навык, когда в ворота летит мяч и его надо постараться поймать, срабатывает чисто автоматически.

— В нашем футболе лишь двум вратарям удалось парировать пенальти от одессита Плоскины — Дасаеву и вам.

— Да, тот пенальти, кстати, первый отбитый мною в высшей лиге, наиболее памятен.

— Позже Плоскина утверждал, что он, пытаясь вас перехитрить, попал в штангу.

— Нет-нет. Я отчетливо помню тот момент. Володя бил в левый от меня угол. Я задел мяч рукой, он попал в штангу и потом отскочил в поле.

— За одиннадцать лет в большом футболе вам довелось поработать при восьми старших тренерах. Кто из них по своему стилю и методам работы вам наиболее близок?

— Пожалуй, Никита Павлович Симонян. Замечательный специалист, интересно и разнообразно проводил тренировки. И человек на редкость хороший, чуткий, вежливый.

— Скажите, а если бы не футбол, чем бы вы занимались в жизни!

— Трудно сказать. Если бы в детстве не стал заниматься спортом и футболом, в частности, не знаю, может быть, стал каким-нибудь бандитом.

— Вы это серьезно!

— Вполне. Жил-то я в Екатеринбурге в таком районе, где хулиганство, поножовщина, насилие были в чести. Да, собственно, и заняться-то детям было больше нечем.

— И если бы не спорт, то не исключено, что вас ждали суд, тюрьма, колония?

— ...Не исключено.

— Н-да. Ну, а помимо футбола, какие у вас интересы в жизни?

— Сейчас вот в Москве стали с женой, когда есть возможность, хоть по театрам ходить. Раньше мы этого совсем не видели. А так немного читаю, люблю современную музыку.

— Своей судьбой в футболе вы довольны?

— Если по большому счету, то нет. Не знаю, рискни я тогда, девять лет назад, перейти в «Торпедо», может, добился бы и чего-то большего. Я имею в виду чисто спортивную сторону. Но, в принципе, еще не все потеряно. Вот в минувшем году попробовал, что такое игры европейских кубков, потом хоть какую-то, но медальку получил. А дальше, поживем — увидим. Вон Уваров ближе к 30 годам даже в сборную попал. А мне ведь еще только 27, самый, можно сказать, расцвет.

— Я заметил, что после каждой игры вас встречает жена с сыном...

— Да, я считаю, у нас хорошая пара. Лариса у меня по характеру спокойная, внимательная. Сынишка — пятилетний Сан Саныч — растет. Смотрит уже по телевизору футбол и показывает пальчиком — вон мой папа стоит. Единственно, что меня беспокоит сейчас,— вижу, как она переживает, что живем мы пока в служебной квартире, без телефона, где все, начиная от мебели и кончая посудой, чужое. А ей, как, наверное, любой женщине, хочется своего уютного уголка, вед_ь она большую часть времени проводит именно дома...

 

и.тимошкин.

(«Советский спорт», 1992)