Илья БАРУ

НЕПОБЕЖДЕННЫЙ

 

В ДЕКАБРЕ 1939 года газета «Красный спорт» командировала меня в Сталинград. Мне нужно было написать очерк в новогодний номер о физкультурном коллективе тракторного завода, сделав акцент на тамошней футбольной команде. Тогда-то я и познакомился с Александром Пономаревым, хотя на поле, конечно, видел его много раз и раньше.

То был год наивысшёго взлета «Трактора». Лишь второй сезон играла команда, пользуясь нынешней терминологией, в высшей лиге и уже вышла на четвертое место, оставив позади московских, киевских и ленинградских динамовцев, столичные «Торпедо», «Локомотив» и других именитых соперников.

Тренировал команду недавний выпускник Центрального института физкультуры Юрий Ходотов. Он был ненамного старше Пономарева, и, кстати, именно Ходотов сделал дальновидный шаг, переведя Пономарева с места инсайда в центр линии нападения.

Команда, помню, сразу полюбилась москвичам, а уж в родном городе ее буквально на руках носили. Подлинным кумиром сталинградцев был Пономарев — Шурик, как все называли его. Признаться, я ожидал встретить избалованного ранней славой, самонадеянного, напыщенного юнца. Ничего подобного. Со мной, явно смущаясь иногда запинаясь или даже вдруг вовсе умолкая, так, что Ходотову приходилось Шурика подбадривать, а иногда за него и отвечать, беседовал очень скромный паренек с обаятельной лукавой физиономией, с вихрастым чубом, который он скорее от волнения, чем по необходимости то и дело откидывал назад, наверное, просто не знал куда девать руки. И при том, несмотря на смущение, держался он совершенно естественно, как принято говорить, весь был наружу (впрочем, день или два спустя, он уже со мной освоился и вел себя много проще, но я уже чувствовал, что он знает себе цену, хотя, повторяю, признаков зазнайства никаких не обнаруживал).

О команде «Трактор», замечу, стоило бы написать если и не книгу, то хотя бы солидный очерк, ибо след в истории отечественного футбола она оставила заметный. У Шурика были превосходные партнеры по нападению — В.Ливенцев, В.Проворнов, Л.Сапронов, Б.Терентьев, С.Проценко. Числились в составе  «Трактора» и другие интересные футболисты: вратарь А.Усов, Г.Иванов, И.Тяжлов, А.Рудин, Н.Покровский, С.Колесников...

Моя задача сегодня иная: рассказать о форварде, которого по числу голов, забитых всего лишь в десяти чемпионатах страны, до. сих пор никто не смог превзойти, и не видно пока таких, кто был бы, что называется, «на подходе». «Непобежденный!» — с уважением и болью говорю я об этом человеке, о добром моем приятеле, которого, к несчастью, нет уже в живых.

Заслуженный тренер РСФСР Николай Глебов недавно поведал мне любопытную историю. В 1938 году к руководству команды московского электрозавода был привлечен чехословацкий тренер Антон Фивебр. Это было время освоения и становления, впрочем, весьма робкого, новой для нас системы дубль-ве, и футболисты допытывались у зарубежного тренера, в чем ее суть, и какие в идеале требуются для нее исполнители. Весной электрозаводцы отправились на сбор в Евпаторию, туда же приехал и «Трактор». Сыграли тренировочный матч, закончив его 1:1. Фивебр и говорит:

— Вы хотите знать, что такое дубль-ве и кто для этой системы нужен? Да вот же, против вас играл центрфорвард из «Трактора»... Лучшего не найти.

И, как человек, привыкший работать с профессионалами, добавил: «Обязательно его приобретите, не жалейте денег, заплатите, сколько попросят, не пожалеете».

Речь шла о Шурике Пономареве.

А вот что рассказал мне несколько лет назад сам Пономарев.

— Шел 1936 год, мне исполнилось 18 лет. Сборная Сталинграда готовилась к Спартакиаде Поволжья, меня включили в состав, и впервые в жизни я выехал с командой на весенний сбор в Батуми. У меня было правило: не ограничиваться обязательными тренировками, а выкраивать полтора-два часа ежедневно для самостоятельных упражнений с мячом. И вот как-то работаю я в одиночестве у стенки. Бью, подхватываю мяч, снова бью, и так раз за разом. А удар у меня, должен сказать, был слабый, хотя в футбол играл с малолетства: не было хорошей школы.

Тренируюсь я у стенки, и кажется мне, что все делаю правильно. А за мной, замечаю, в сторонке наблюдает крупный, атлетического телосложения мужчина, с характерными чертами лица, про таких принято говорить: раз увидишь — не забудешь. Меня это немного смутило, а когда мужчина направился ко мне, я и вовсе оробел. Подходит он и говорит: «Ты, парень, бьешь только за счет одного колена, за счет его сгиба, а попробуй-ка включить бедро, чтобы бить с большим замахом и с одновременным коротким продвижением вперед, тогда и улар получится сильный». Это было для меня откровением. Попробовал — и верно: небо и земля! Позже я узнал, что советчиком был Михаил Павлович Бутусов.

Многие, наверное, помнят знаменитый «федотовский удар». Предположим, мяч шел справа, Федотов мгновенно переносил центр тяжести влево, чуть ли не ложился параллельно земле и наносил удар с «включением» бедра и всего веса тела. Я у него и выучился этому. Но потрудиться пришлось прямо-таки до «кровавого» пота. Сейчас это делать труднее. тебе просто не дают замахнуться, и даже сам Федотов в последние годы пользовался таким ударом гораздо реже, и не потому, что не хотел, а потому, что не хватало времени. Но в некоторых ситуациях «федотовский удар» можно с эффектом применять и сегодня.

Уместно добавить, что Пономареву, как мало кому другому, удавался – употребляю выражение футболистов — удар с «пыра», то есть носком. Но и над этим ударом он, по собственным его словам, очень много работал на тренировках.

Вспоминает заслуженный мастер спорта Василий Соколов:

— Пономарев был центрфорвардом исключительной ударной мощи. Он никогда не простаивал, вечно был в работе, в движении, по воротам  бил всегда без подготовки, из любого положения. Я непосредственно против него играл уже после войны, когда занимал в «Спартаке» место центрального защитника. Сашу буквально ни на мгновение нельзя было упускать из виду: чуть зазеваешься, промедлишь —. быть беде. Но и до войны приходилось с ним сталкиваться, хотя играл я  тогда левого, защитника. Сезон 1939 года был для нас счастливым: второй год подряд «Спартак» сделал дубль. Но «Трактору» на его поле в первом круге  мы проиграли 1:3. Два  мяча  забил нам Пономарев. И кому забил — Владику Жмелькову.

Снова мне говорил Пономарев:

— Для форварда нет большей гордости, большей чести, чем заставить капитулировать первоклассного вратаря. А Владислава Жмепькова я считаю одним из наиболее талантливых, если не самым талантливым вратарем в истории советского футбола. Вот почему мне врезались в память эти голы. Первый был забит так: Усов выбил мяч от ворот, он приземлился в центральном круге, подскочил, стукнулся о землю, опять подскочил. Почему, думаю, никто из москвичей на него не идет? И вот после третьего или четвертого отскока уже на спартаковской половине я подхватываю мяч в воздухе и метров с сорока, по бутусовскому наставлению «включив бедро», бью в верхний угол. Признаюсь, не рассчитывал на удачу, да и Жмельков потом говорил, что не беспокоился. Он кинулся за мячом, когда было уже поздно, и... запутался в сетке.

Второй гол тоже был для спартаковцев неожиданным. Мне выкинули мяч справа, я принял его метрах в пятнадцати от линии штрафной площади москвичей и пошел в лоб на сместившегося в центр левого защитника Василия Соколова. На первый взгляд, я оказался в невыгодной позиции, в тупике: рядом с Соколовым на одной линии был и Андрей Старостин, попробуй, обыграй двух таких великанов! Решив проскочить между ними, бросаю корпус вправо, потом влево, опять вправо. Финты получились настолько правдоподобными, что Соколов и Старостин на них попались: в итоге они столкнулись и тут же по инерции отскочили друг от друга, оставив мне чистый коридор к воротам. Я вышел один на один со Жмельковым и, разумеется, не упустил удобного случая.

Голы Пономарева, как правило, были необычно эффектными, приводили трибуны буквально в состояние экстаза. Некоторые я из дали лет вижу и. сегодня, и попробую о них рассказать.

Вторая половина сороковых годов (точно дату не помню), играют «Динамо» — «Торпедо», счет 1:1. Правый инсайд автозаводцев Г.Жарков открывается на правом фланге, Пономарев направляет ему длинный пас, а сам стремительно мчится к воротам Хомича в надежде получить  верховую передачу и сыграть головой. Жарков такую передачу и сделал, но полузащитник П.Соломатин раньше, чем надо было, выпрыгнул, мяч попал ему в голову и взвился дугой над бежавшим к воротам Пономаревым, причем ясно было, что опустится он за спиной форварда. Ясно это было, впрочем, для зрителей, а вот как это сумел  на максимальной скорости определить Пономарев, до сих пор понять не могу. Но он мгновенно развернулся и, очутившись к воротам спиной, ударил через себя под перекладину — Алексей Хомич даже шевельнуться не успел. Трудно передать, что творилось тогда на трибунах. («Таком удар на моей родине, в Донбассе, почему-то называли «сербиянкой». И если в данном случае «сербиянка» мне удалась, то лишь потому, что накопленные навыки помогали мне, как и в других ситуациях, выбирать нужную позицию и выполнять самые разнообразные игровые движения», — комментировал в свое время этот эпизод Пономарев).

ЦДСА. — «Торпедо», те же примерно годы. Иван Кочетков срезает мяч на  своей половине, тот, крутясь,  взлетает в воздух.  Пономарев, высоко впрыгнув, достает его головой, толкает вперед и сразу отрывается от  Кочеткова метров на десять. Владимир Никаноров, вратарь, чуждый ложным эффектам, игравший просто и надежно, двинулся было навстречу, в этот-то момент Пономарев: и нанес  удар, и мяч, перелетев через Никанорова, попал в правый угол ворот.

И снова вспоминается комментарий Пономарёва: «Это вовсе не было какое-то наитие или слепая удача, это был здравый расчет. Анатолий Акимов не раз говорил мне, что, когда вратарь выходит вперед, он не в состоянии мгновенно затормозить. Чтобы изменить позицию, ему требуется время, а его у Никанорова не было, поэтому и бросок в сторону оказался безрезультатным. И еще. Я всегда считал за правило тщательно изучать соперников. Кочетков был во всех отношениях великолепным мастером, обойти его на скорости, обвести за счет самого изощренного дриблинга было невероятно трудно. Но я знал за ним один грешок: он мог увлечься, потерять второпях ориентировку и при всей своей высочайшей технике срезать мяч, а то по нему и промахнуться. Вот почему, играя против него всегда с максимальным напряжением, я не исключал возможности подобных ошибок и «подстерегал» их. Так и вышло в матче с ЦДСА…»

Вот каким форвардом был Александр Пономарев! К какому сверхвосторженному эпитету не прибегни — все покажется мало. Он и на тренерском поприще был фигурой приметной, колоритной. Как тренер не всегда был очень удачливым, но всегда своеобразным, думающем, энергичным. Рассказывают, что, когда на ереванском стадиона «Раздан» сообщили по радио, о его смерти, все зрители вмиг поднялись со своих мест: такую оставил он о себе добрую память, тренируя «Арарат».

Я часто навещал его в больнице. Он  знал, что обречен и не выйдет оттуда. И можно было только подивиться тому мужеству, какое он выказывал в борьбе с наступавшей смертью. Саша мечтал о своей книге, говорил об этом и в больнице, мы даже составили ее план. Я сделал по его рассказам много записей, кое-что набросал он сам. Для опыта сотворили мы статью, напечатанную в одном журнале за его, естественно, подписью, поскольку я лишь помогал ему в литературном плане. Отрывки из нее здесь процитированы.

И сегодня я не забываю дороги в квартиру Пономарева на улице Георгиу Дежа. Сидим мы с милой его женой Тамарой Генриховной, дочерьми Ириной и Наташей, их мужьями и детьми,  беседуем, вспоминаем Александра Семеновича.

«Побежденные. должны молчать», — говорил А.Сент-Экзюпери. Лучший наш бомбардир Александр Пономарев остался в нашей памяти непобежденным. И потому, готовя эти заметки, я .старался чтобы он не молчал, чтобы прозвучало как можно больше его слов.

 

(«ФУТБОЛ – ХОККЕЙ», 1974, № 6)