Брат мой, друг мой

«У Николая Савичева были все основания поехать на Олимпиаду в Сеул. И по профессиональным, и по человеческим качествам он был достоин играть в нашей команде, хотя не всегда, как мы замечали, мог реализовать свой потенциал. Но на это же место крайнего полузащитника претендовал Нарбековас, которому тренеры и отдали предпочтение.

Жаль, что в Сеул могли поехать только двадцать футболистов. Если бы разрешалось на одного больше, то двадцать первым был бы Николай Савичев»,

(Из разговора с главным тренером олимпийской сборной СССР Анатолием БЫШОВЦЕМ).

«На 92-й минуте полуфинального матча олимпийского турнира между сборными СССР и Италии Арминас Нарбековас при счете 1:1 забил второй гол в ворота соперников».

«После первого тайма финального матча олимпийского турнира между сборными СССР и Бразилии Нарбековаса заменил Юрий Савичев. На 105-й минуте при счете 1:1 Савичев забил второй гол в ворота бразильцев, который оказался решающим и принес победу советской команде».

(Из газетных репортажей).

«В то утро, 1 октября 1988 года, я проснулся от телефонного звонка. Сняв трубку, услышал знакомый голос Салькова:

— С праздником, — сказал он.

— Спасибо, и вас также, — вежливо ответил я и спросил у своего соседа по каюте Димы Харина:

— Ты не знаешь, какой сегодня праздник?

Вскоре мы, правда, догадались, что имел в виду тренер — финал с бразильцами! Но распорядок дня обычный, тот, к которому уже привыкли за те три недели, что находились в Южной Корее. Только перебравшись в Сеул, наша команда разместилась не в Олимпийской деревне, а на теплоходе «Михаил Шолохов». И потому зарядка — на палубе. Встряхнулись за полчасика. После завтрака — индивидуальное собеседование. Бышовец приглашал для разговора каждого игрока, Дошла и до меня очередь. «Поставит или не поставит, — рассуждал я по дороге. — Скорее всего, нет». Я хорошо знал Анатолия Федоровича, знал, что, если команда предыдущий матч выиграла, он не будет менять состав. Только в крайнем — случае. Но готовил Бышовец к каждой игре всю команду. Готовил, настраивал, убеждал (и это у него особенно получалось), что каждая игра — решающая.

— Давай попробуем, как с Италией, — сказал Бышовец. — Готовься ко второму тайму».

— Николай, вас не удивило, что на матч с Бразилией брата не поставили в основной состав?

— Немного удивило. Но, с другой стороны, если он удачно вошел в игру с итальянцами, почему бы не проделать то же самое с бразильцами?! Наверное, и тренеры из этого исходили.

— Что бы вы сказали. Юре, если бы были в тот день вместе с ним?

— Не знаю, но я до последнего момента надеялся, что мы вместе поедем в Сеул. Я и на предолимпийской неделе за сборную неплохо играл. И в «Торпедо» начал забивать... — А у Юры, наоборот, игра в это время как-то не шла... — Но он же после травмы играл.

— Где вы виделись в последний раз перед отъездом брата в Сеул?

— Дома. Я ему про будущих соперников рассказывал — тех, кого видел, против кого играл, Про сборную Южной Кореи, про американцев, югославов. И еще говорил, что наша команда обязательно в финале будет играть, Я был, по-моему, одним из немногих, кто в это верил.

— Почему?

— Потому что играл в этой команде, которая за два с половиной года едва ли не все матчи и турниры выиграла. И костяк у нее сохранился.

— Ваш прогноз оказался верным — команда дошла до финала. А вам нравилось, как она играет?

— Мне нравилось, что почти в каждом матче наши тактику меняли. Это было очень важно.

— Ну а игрой брата в этих встречах вы были довольны?

— А почему нет?! Например, с Италией вышел во втором тайме — помог команде.

«В обед, как обычно в день игры, ел мало. Ограничился фруктовым салатом и двумя пирожными — это чтобы аппетит сбить. Потом сон. Но мы с Димой не спали. Тут через несколько часов финал — как заснешь? Лежим, об игре думаем. Вдруг вспомнил операционную в институте травматологии. Я туда 12 апреля попал с переломом пятой плюсневой кости. А в палате мы вместе с Вадимом Тищенко лежали. Все мечтали на Олимпиаду поехать. А у обоих на душе кошки скребли, обоих сомнения одолевали — поправимся ли, наберем ли форму, возьмут—не возьмут? Три месяца я пропустил, а восстанавливался через боль. Тяжело было, особенно на сборах в Эшерах. Там я с тренером Гаджиевым по индивидуальному графику работал. Сколько километров в жару пробежал — не сосчитать. Вернулся в клуб. Почувствовал: могу играть. Только по чуть-чуть, без сильных нагрузок. Олимпийская в Швецию собиралась. Возьмут—не возьмут? Взяли. Только меня одного. Коля в клубе остался».

— Для вас важно, когда вы играете вместе?

— Очень. Вообще близнецов нежелательно разъединять.

— Вы в больнице Юру часто навещали?

— Как только появлялась возможность — сразу к нему, Переживал, что травма у него болезненная. Стопа все-таки — на нее вся тяжесть приходится.

— Значит, брату непросто достался билет на Олимпиаду?

— Еще как! После больницы он мог раньше начать играть. Но не спешил, и правильно делал. Может быть, к моему совету прислушался. У меня в этом плане горький опыт есть.

— Много было травм?

— Много. Перелом бедра, перелом голеностопа, мениск — и все это за каких-то три года! Не везло. Догонять потом очень трудно.

— Но вам, как и Юре нынче, это удавалось?

— Хорошо, что брата тренеры не подгоняли, не торопили, Он потихоньку и набрал форму.

«Общая установка на игру. В основном составе меня нет, но вслушиваюсь в слова Бышовца, словно мне придется играть с самого начала. Тактика иная, чем с итальянцами. Состязаться с ними в технике — гиблое дело. И инициативу резко в свои руки взять тяжело. Короче, играем от обороны. А дальше — по ходу игры будет видно.

Перед отъездом на стадион пьем кофе или чай. Кто что любит. Пора в автобус. Каждый себе место в нем уже облюбовал. И ни в коем случае нельзя меняться. Мы же до финала дошли — значит, правильно все делали. И на тренировках, и в играх, и в автобусе правильно сидели. Мое кресло рядом с Хариным. А в «Торпедо» обычно с Ширинбековым. Брат Колька — напротив: мы — справа, а он — слева».

— В школе вы с Юрой за одной партой сидели?

— Нет, за разными. С первого класса. Так было учителям проще нас различать. Мы ведь пока в школе учились, во всем одинаковом ходили.

— А потом?

— Потом как-то неудобно стало. Идем по улице, люди засматриваются. Взрослые ребята, а одеты одинаково, С тех пор в разном ходим.

— Только на поле в одинаковых торпедовских футболках выходите. Слава богу, что на них номера есть — иначе вас не отличишь.

— Что в этом удивительного, если в детстве нас даже мама иногда путала. То искупает одного и того же два раза подряд, то накажет вместо меня Юрку или наоборот. Нам об этом старшая сестра рассказывала. Она в то время матери здорово помогала. Отец круглые сутки на заводе, а нас — трое...

«От теплохода «Михаил Шолохов» до Олимпийского стадиона примерно час езды. Впереди нашего автобуса — эскорт полицейских машин с пронзительными сиренами. Дорогу нам расчищает. Вообще-то за эти дни мы привыкли, что рядом с нами везде и всюду полицейские. Выйдем на прогулку в город и ловим на себе взгляд человека в мундире. Он за нашу безопасность отвечает, и потому преследует словно тень.

На улице душно, а в автобусе прохладно. Смотрю на часы. До начала игры еще... два тайма по 45 минут. Игра в семь начинается. По местному. А сколько будет в Москве? На семь часов меньше — значит, двенадцать. Интересно, где сейчас Колька — в Мячкове или дома?

Но где бы ни был, точно знаю, о чем думает, об игре с бразильцами. И внутренне к ней готовится. Почти так же, как я здесь, в Сеуле, по дороге на стадион за полтора часа до начала матча».

— Я знаю, что вы родились в один и тот же день — 13 февраля 1965 года. И почти в одно и то же время...

— Да, только я на 25 минут старше Юры.

— Психологи считают, что близнецы, даже находясь на больших расстояниях друг от друга, ощущают себя в той или иной ситуации примерно одинаково, испытывают примерно одни и те же чувства...

— За 23 года мы почти никогда не бывали в подобных ситуациях. Мы едва ли не все время вместе. И обратили внимание, что наши мысли и желания часто совпадают. Например, я хочу пойти в кино. И вдруг Юра говорит; «Коль, пойдем в кино». Или только я захотел ручку взять со стола — тут же Юра ее берет и что-то пишет, И такое случалось много раз.

— И фильмы вам тоже одни и те же нравятся?

— Абсолютно. Боевики!

— И в институте, вы, конечно, вместе учитесь?

— Вместе, в областном физкультурном. На четвертом курсе.

— И характеры у вас с братом одинаковые?

— Мы оба — люди уравновешенные. Хотя футбольная жизнь — сплошная нервотрепка.

— А приходилось ли вам спорить, оценивая поступки других людей или какие-нибудь события?

— Нет. Наши мнения обычно совпадают. Если человек нравится Юре, он симпатичен и мне. И наоборот.

— Это на девушек тоже распространяется?

— Когда я женился в конце прошлого года, Юрий мой выбор одобрил. А после этого сезона он сам, по-моему, жениться собирается. Я — за.

— Вы никогда не завидовали друг другу?

— Никогда.

— Юра вам не просто брат — он друг...

— Самый близкий, которому я все могу доверить. Все поведать, что у меня на душе.

— Какие качества отличают его от других людей, с которыми вы поддерживаете дружеские отношения?

— Об этом надо кого-то другого спрашивать. Мне, такому же, в сущности, человеку, как он, — ответить на этот вопрос невозможно. Это все равно что про себя говорить.

«Мы проигрывали. Я разминался за воротами, эмоции захлестывали — страшно хотелось играть! Ну, ребята, постарайтесь, последний матч, надо выложиться до конца. Все отдать...

В перерыве ко мне подошел Бышовец; «Выйдешь вместо Нарбековаса. Включи скорость, возьми инициативу на себя. Как с итальянцами».

Я не мог дождаться начала второго тайма. Перерыв мне казался вечностью».

— Где вы смотрели финальный матч?

— Дома, с женой. Ужасно расстроились, когда нам первый мяч забили — в сущности, на ровном месте.

— О чем вы подумали, когда увидели Юру на поле?

— Вовремя выходит. И наши, и бразильцы устали. И он со свежими силами должен сейчас помочь. А когда Добровольский счет сравнял, почувствовал — выиграют!

— А до игры так же считали?

— Конечно. Зачем на полпути останавливаться?! Делать дело — так до конца. И Бышовец перед финалом сказал: «Ребята, блестит только золото».

— Откуда вы знаете?

— Мне Юра об этом потом рассказывал.

— А думали ли, что именно он в финале победный гол забьет?

— Нет. В дополнительное время я уже думал, что мы выиграем по пенальти, В Харина верил.

— Но тут вы ошиблись — до пенальти дело не дошло. На 105-й минуте Юра получил мяч, на его пути были двое — защитник и вратарь.

— И в этот момент я ощутил ту душевную близость, которая нас всегда связывала. — ...Я замер.

«Когда Горлукович выбил мяч от ворот и Лютый вступил за него в борьбу, почувствовал - Лютый сыграет на меня, И вот все,мяч уже у меня, защитник бросается навстречу, прокидываю мяч вперед, бразилец хватает меня за майку, вырываюсь, передо мной — вратарь. Я видел, как он выбежал из ворот. Они пустые. Только надо хорошо попасть по мячу. И тогда я понял: забью!»

— Что вы испытали, когда' увидели мяч в воротах бразильцев?

— Когда брат забил, я еще долго не понимал, что произошло.

«После гола я не понимал, что же произошло. И после матча тоже. Словно в сладком счастливом сне — мы на пьедестале. В раздевалке — крики: «Что же мы натворили?!». Медали разглядываем. Вячеслав Иванович Колосков всех поздравляет. Фотографируемся.

А что творилось на теплоходе! Автобус в двухстах метрах от него остановился. Господи, сколько народу нас встречает — с флагами, с хлебом-солью. Девушки с цветами. Всеобщее ликование какое-то...».

— Где вы встретились после возвращения брата из Сеула?

— В Мячкове. На базе команды, в которой мы с детства мечтали играть. И потому ни из клуба «Союз», ни из ФШМ никуда не хотели идти, кроме «Торпедо». И когда Валерий Николаевич Филатов, в ту пору второй тренер, нас пригласил — сразу же согласились. Он много сделал, чтобы мы заиграли. А Валентин Козьмич Иванов дал понять, что верит в нас, помог найти общий язык с теми, кто постарше.

— Итак, Юра приехал в Мячково...

— ...Абсолютно таким же, каким уезжал. Не чувствовал он себя вовсе героем финала. Ему все говорят: «Ты же золотой гол забил, в историю футбола вошел», — а он в ответ только улыбается и плечами пожимает.

— И в ваших отношениях с братом ничего не изменилось? Он ведь теперь олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта...

— Все осталось по-прежнему. А для матери вообще важнее другое: что приехал сын живым и невредимым, что без травм обошлось.

«Приехал в Мячково. Ребята поздравили. Гуляем с братом по лесу. Соскучились друг по другу. А перед обедом подходит ко мне начальник нашей торпедовской команды Юрий Васильевич Золотов и говорит:

— Юра, тебе двенадцатого в Киев ехать — в первую сборную вызывают».

19 октября Юрий Савичев впервые появился на поле в составе сборной СССР в отборочном матча чемпионата мира против команды Австрии. Появился не сразу. Снова вышел на замену.

Во втором тайме...

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ.

(«Советский спорт», 1988, октябрь)