СВЕТЛАЯ  ГОЛОВА

Московская команда «Торпедо» и ее верные друзья могут гордиться: с 1964 г., когда «Футбол» начал проводить референдум для определения лучшего футболиста года четырежды первенствовали игроки этой команды. В 1964 и 1965 гг. наибольшее число голосов собрал Валерий Воронин, в 1967 и 1968 гг. — Эдуард Стрельцов.

Кажется, в минувшем сезоне Стрельцову не очень везло. В начале лета он остался вне сборной, а поздней осенью уступил Гавашели и Абдураимову приз «Труда», за который боролся несколько месяцев. Стрельцову не хватило только одного мяча, чтобы впервые выиграть этот приз.

Однако сам Стрельцов считает сезон очень удачным и давно забыл о своих личных огорчениях: успехи команды для него превыше всего. А торпедовцы, действительно, сыграли успешно — выиграли Кубок, стали третьими призерами чемпионата страны. И хотя Стрельцову неудобно об этом говорить, но он не может не чувствовать, а мы отлично знаем, что ему в этом успехе принадлежит ведущая роль.

Прошло четыре года с тех пор, как Эдуард Стрельцов после долгого перерыва вернулся в большой футбол. Многие тогда терзались сомнениями: стоит ли Стрельцову начинать все сначала зачем торпедовцам игрок, у которого все позади? Помнится, весной 1965 г. один крупный специалист футбола не то, что выражал сомнение, а просто-напросто отрицал целесообразность возвращения Стрельцова. Он был убежден, что растерявший скоростные качества, много лет не имевший серьезной практики, Стрельцов принесет своей команде не пользу, а вред. Этот специалист, чья репутация, правда, настолько прочна, что застрахована даже от подобной «слепоты», не учитывал одного — поразительной талантливости Стрельцова.

Талант всегда неожидан. Полной неожиданностью явился и новый Стрельцов. Это был совершенно другой футболист. Перевоплощение только подчеркнуло его необычайную одаренность. Десять лет назад он таранил защиту, сокрушал и изматывал ее беспрестанными мощными рывками, взрывал энергией молодости. Преображенный временем, Стрельцов редко берет цель приступом. Он рвет оборонительные цепи искусным маневром и хитроумными пасами, которые ставят в тупик не только защитников, но иногда, увы, и собственных партнеров.

Стрельцов, пожалуй, и сам не согласится, если его будут рекомендовать как идеал современного футболиста. Он отвергнет эту мысль не только из-за скромности. Он слишком хорошо разбирается в футболе, чтобы не замечать свою грузность, чтобы не видеть пре имущества более легких на подъем, более ловких, подвижных и выносливых игроков. Но у него есть надежная, хотя и не всегда достаточная компенсация.

Не знаю, помнит ли кто-нибудь выступление в Москве знаменитого шведского форварда Гуннара Нордаля. Он приезжал сюда в 1955 г. в составе «Милана», где заканчивал свою славную карьеру. Старый футбольный волк не мог скрыть свою чрезмерную полноту, был плохо тренирован, еле двигался, у него быстро иссякали силы. Но его тонкое и оригинальное мышление, его ювелирные пасы и выверенные удары выдавали в нем крупную футбольную фигуру, подлинного мастера.

Стрельцов напоминает мне Нордаля. Правда, торпедовцу еще далеко до шведа по габаритам, по весу, он совершает порой такие рывки, которые могут только сниться его более молодым коллегам. Но как у Нордаля, у Стрельцова светлая голова. Игроков, равных ему по силе воображения, в нашем футболе нет. Тускнеет комбинационная игра, переводятся «великие комбинаторы», а новые еще не родились или только появились на снег, и их можно пересчитать по пальцам. Наверно поэтому мы особенно ценим футбольных мудрецов. И Стрельцов пользуется всеобщим уважением прежде всего за то, что он признанный лидер почти растаявшей, крохотной группы футбольных выдумщиков, творцов игры, считающих ее, как когда-то говорили, «шахматами ног».

 

(«Календарь- справочник», 1969)