РАССКАЗЫВАЕМ О НАШИХ ТРЕНЕРАХ

 

 

 

 

КТО-ТО сказал, что не человек ищет профессию, а профессия ищет человека. Не каждому дано угадать, кто она, когда и где с ней встретишься. Иные «определяются» в жизни, едва перешагнув порог юности, а то еще и в детстве. Другие блуждают мимо цели годами, а цель, та самая, единственная, на всю жизнь, словно бы лукавит, не хочет сразу открыться, водит человека за нос, испытывает его на прочность, на верность. Вот так после долгих поисков нашла Виктора Марьенко профессия тренера, Впрочем, если угодно, можете говорить, что он ее нашел, принципиального значения это не имеет. Существенно лишь то, что свидание между ними затянулось.

Родом Марьенко из самого что ни на есть сухопутного Донбасса, а попробовал себя впервые в труде на океанской волне. Окончив еще юнцом «мореходку», два года служил матросом первого класса на торговых судах, ходил из Одессы в дальневосточные порты. Всякое случалось в его моряцкой жизни: и сквозь свирепейшие тихоокеанские тайфуны продирался, и месяцами зимовал в арктических льдах...

Профессия моряка нелегка, но она издавна и по сию пору неизменно окружена в представлении молодых ореолом романтики. Так почему же так быстро распрощался с нею Марьенко?

Он чуть усмехается:

— Наверное, потому, что на судах нельзя играть в футбол... Принимайте это в шутку или всерьез, но верно, что еще с детских лет футбол занимал в жизни Марьенко большое место. Правда, не настолько уж большое, чтобы не видеть за своим носом ничего, кроме мяча. Марьенко всю жизнь учился. Учился в «мореходке», потом учился шоферскому делу и работал водителем на Донецком машиностроительном заводе, а еще позже, когда, наконец, стало ясно, кто она, истинная его избранница, учился в школе тренеров. Но и, этого показалось мало — пошел в институт физкультуры. И мне думается, что все то, чего добился Виктор Марьенко в «Торпедо», вряд ли было возможно, если бы жизнь его с юных лет складывалась, как у некоторых футбольных «звезд», легко и безоблачно, если бы не было в ней тайфунов и зимовок во льдах, и дальних рейсов в кабинах грузовых автомашин, и бессонных студенческих ночей над учебниками. Без всего этого одной лишь преданности футболу, любви к нему, какой бы пылкой она ни была, все-таки было бы мало.

И в «Шахтере», и особенно в «Торпедо», а потом в «Авангарде» Марьенко играл добротно, но без особого блеска, он никогда не был кумиром трибун. Некоторые болельщики считают, что первоклассным тренером может быть только первоклассный в прошлом игрок, способный «не просто рассказать, но, главное, показать». Это такое же заблуждение, как если думать, что театральный режиссер «разжевывает» актерам каждый жест, каждое движение, каждую интонацию. Нет, он лишь помогает им найти ключ к правильному пониманию роли, «войти в образ», вместе с ними ищет наиболее выразительные мизансцены, наиболее точное решение спектакля. Будь иначе, не было бы никакого творчества.

В этом отношении искусство тренера сродни искусству режиссера. Как и театральный режиссер, тренер не только постановщик футбольных спектаклей, но и педагог (разные, конечно, бывают режиссеры и разные тренеры), не только авторитетный «мэтр», но обязательно старший товарищ. Когда я спросил Марьенко, как он представляет себе свое тренерское кредо, он ответил не буквально такими, но абсолютно идентичными по смыслу словами. Вот его фраза: «В футболисте надо прежде всего видеть человека, а потом уже игрока».

Свои начальные шаги на тренерском поприще Марьенко делал в «Шиннике» под главенством Анатолия Акимова. Он говорит — и, не сомневаюсь, искренне, — что ему было тогда очень страшно. Акимов, которому я об этом рассказал (не семейная же тайна), столь же искренне удивился: «Странно... Вот не заметил. Заметил только, что к нам пришел добросовестный, вдумчивый, пытливый педагог».

Марьенко с благодарностью вспоминает об Акимове, Николае Морозове, называет их своими учителям и, говорит, что прошел у них, как тренер, настоящую школу. А я, слушая его, думал, что сегодня мы уже вправе говорить и о «школе» Марьенко, в которой не вредно было бы получить «образование» нашим тренерам.

Это, понятно, не значит, что Марьенко произвел переворот в теории и практике тренерского дела. Однако несомненно, что в содружестве^: с Владимиром Гороховым и Борисом Хреновым он работал творчески, не по устоявшимся канонам, по-своему осмысливая те большие преобразования, которые произошли в современном футболе, смело экспериментировал, даже в чем-то рисковал, а может быть, и ошибался.

Я спросил его: как торпедовцам удалось сохранить до конца сезона весеннюю свежесть в игре? Он ответил:

— Вот теперь слышишь, что методические указания не следовало принимать как догму. И знаете, что я вам скажу по секрету? — Он прищурился. — Мы и не принимали. Дело не только в том, что мы сознательно, особенно на финише чемпионата, снижали нагрузки. Ведь речь идет, насколько я понимаю, не только о физической, но и, так сказать, о технической свежести. И если мы в этом отношении кое-чего добились, то за счет максимального увеличения тренировочного времени на работу с мячом. Игрок должен любить мяч, холить его, без него ему должно быть тоскливо, неуютно. Так относятся к мячу наши ведущие мастера Валентин Иванов и Валерий Воронин, и на их примере, с их прямой помощью мы старались воспитывать всю команду. И вот это-то помогло нам сохранить до конца сезона техническую свежесть.

Любовь к мячу! Сколько о ней говорено, сколько практиков за нее ратуют, и в то же время скольким теоретикам она кажется чуть ли не безнравственной. Может быть, весь секрет торпедовцев в том, что их подмосковная тренировочная база носит по названию близлежащей деревни многозначительное имя Мячиково?

 «Торпедо» называют — и вполне справедливо — командой, чей девиз — атака. Но не прямолинейная, очертя голову, любой ценой, лишь бы ублаготворить болельщиков. Если взрывы всегда будут одинаковой силы и направлены в одну сторону — их эффективность будет очень низка. Эти образные слова Марьенко представляются мне важными для понимания его тактического кредо. Я вспомнил, беседуя с ним, великолепную игру торпедовцев против команды ЦСКА в матче второго круга. Торпедовцы построили ее на опережении соперников по всему пространству поля. «Под владеющего» мячом игрока неизменно открывались минимум двое партнеров, и не на короткий, а на средний и длинный пасы. Но темп был аритмичный: то шквальный; то снижающийся до штиля.

— Да, таково было тогда игровое задание, — сказал Марьенко. Больше всего мы опасаемся повторять самих себя в каждом матче. Да и ведь приходится всякий раз учитывать привходящие обстоятельства: кто у тебя в строю, на что каждый игрок способен, какова сила и возможности противника, да мало ли еще что. На матч с армейцами — и они знали это — мы вышли без нескольких ведущих игроков, и построй мы свой план просто на непрерывных атаках «навалом», чего противник явно ждал и к чему был готов, мы вряд ли добились бы успеха.

Марьенко всегда в поиске. Он, например, убежден — один из стопперов может играть впереди. Нужно лишь подобрать подходящего игрока. Такого игрока тренер нашел в лице Вячеслава Марушко — спортсмена необычайно выносливого, с хорошей ориентировкой, к тому же бывшего хавбека.

Сейчас Марьенко обуян новой идеей. Он ищет пути к участию в атаке пятью форвардами. Нет, это не возврат к дубль-ве, это усложненный вариант современной системы. Для этого нужен идеальный хавбек-диспетчер типа Игоря Нетто. К тому же, и это наиболее существенное, надо добиться безупречной синхронности действий всех линий команды. При контратаках противника один из форвардов, или в случае нужды крыло форвардов, подкрепляет линию полузащиты. Но вот инициатива вновь перехвачена, и челночная операция повторяется уже в обратном направлении, и на ворота противника обрушивается мощнейшая ударная волна из пяти форвардов, поддержанная сзади.

Марьенко рассказывает об этой своей идее увлеченно и поглядывает на меня почти сердито: ну, скажи, скажи, что я фантазер, прожектер, окажи, давай поспорим... Не дождавшись, произносит сам:

— Пусть говорят, что я фантазер. Я верю.

В этом очерке нет и десятой доли того, что можно было бы рассказать о старшем тренере команды «Торпедо», коммунисте Викторе Семеновиче Марьенко. О его такте и вместе с тем требовательности. О его прямо-таки фанатичной преданности своему клубу. О его умении понять душу игрока, уловить настроение ребят. Он всегда с командой. Был лишь один случай за весь год, когда Марьенко едва не опоздал на матч. Он появился перед игроками черный, осунувшийся, с воспаленными, вваливжимися глазами. Ребята знали, почему он так выглядит. И встретили его с той ненавязчивой теплотой, от которой смягчается душевная боль. Старший тренер прилетел в команду прямо с похорон отца.

Читатель понимает, разумеется, что перед ним не портрет, а лишь эскиз, набросок к портрету Виктора Марьенко. И если читатель составит хотя бы некоторое представление об этом интересном, своеобразном, добром человеке, то автор будет считать свою задачу выполненной.

Илья БАРУ
(«Футбол», 1965, № 52)