ХАРАКТЕР НЕ ПЕРЕДЕЛАЕШЬ

 

 

Михаил Данилович ГЕРШКОВИЧ Дата рождения: 1 апреля 1948 года. Место рождения:  г.  Москва. Выступал за клубы: ФШМ — 1959-1965, «Локомотив» Москва — 1966, 1979 (с августа), «Торпедо» Москва — 1967-1971, «Динамо» Москва — 1972-1979. Достижения: чемпион СССР — 1976 (весна), обладатель Кубка СССР — 1968, 1977, финалист Кубка кубков — 1972. В сборной СССР сыграл 10 матчей, забил 3 гола. В олимпийской сборной провел 5 матчей, забил 2 гола. Победитель юношеского турнира УЕФА —1966. В чемпионатах СССР провел 308 матчей, забил 58 голов. Трудовая карьера: помощник начальника автосборочного цеха на «ЗИЛе», тренер «Динамо» Москва — 1984-1986, главный тренер ЦС «Динамо» Москва — 1987-1991, первый заместитель главного редактора еженедельника «Футбол» — 1991 - 1993. С 1993 — помощник президента РФС, начальник, главный тренер молодежной (олимпийской) сборной России. С 1997 — вице-президент ФК «Торпедо» Москва, тренер сборной России — 1999-2002, руководитель «Отечественного объединения футбольных тренеров России».

 

 

Михаил Данилович ГЕРШКОВИЧ, известный футболист и тренер, в последнее время был доступен для прессы, как никогда. Он и так с ней постоянно дружит, зная все ее проблемы не со стороны: все-таки какое-то время работал в качестве заместителя главного редактора еженедельника «футбол». Но сейчас — особый случай. Гершковичу 1 апреля исполнилось 60 лет!

Офис возглавляемого им «Объединения отечественных футбольных тренеров России» расположен в центре Москвы, в старом особняке. Витая лестница на третий этаж. Небольшой кабинет с портретом Эдуарда Стрельцова на стене — друга по жизни и партнера на футбольном поле...

— Михаил Данилович, а отчего это вы вдруг в спешном порядке решили покинуть столицу в канун вашего юбилея? Все-таки многие 1 апреля, наверное, захотели бы поздравить вас лично.

— Ну почему вдруг? Мы так с супругой давно решили. Съездить за границу на недельку. Отдохнуть от всей этой суеты. Так что поздравления по телефону принимал. А с друзьями все равно встретимся. Куда ж без этого?

— И тогда будет что вспомнить, не правда ли? Дебют в «Локомотиве», куда вы, говорят, пришли из-за Константина Ивановича Бескова, «Торпедо» с Эдуардом Стрельцовым, «Динамо». Разные какие все команды.

— Конечно, разные. В «Локомотив» Бесков меня пригласил вместе с Володей Козловым. Новую команду делать. Не успели... После увольнения Константина Ивановича мы там долго не задержались. Вернулся в «Локомотив» уже на финише футбольной карьеры. И тоже ненадолго. Не судьба, может, была... Так что вся карьера прошла в двух других совершенно не похожих друг на друга клубах. В «Торпедо» обстановка, конечно, была более демократичная, что ли. Чувствовал там себя как-то свободнее, легче. В «Динамо» по традиции — все строже. Другая организация жизни, и все как-то напряженнее. Это понятно. Все-таки органы футбольный клуб представляет. Хотя именно там у меня главные успехи и пришли. Весной 1976-го стали чемпионами страны. На следующий год выиграли Кубок СССР. Да, так вот бывает... Команда тогда в «Динамо» сложилась интересная. Помните — Байдачный, Еврюжихин, Эштреков, Кожемякин...

— И вроде бы опять получалась интересная пара: Гершкович — Еврюжихин.

— Да, что-то интересное складывалось. А вот с Козловым, наоборот, все ушло. Как тогда мы в «Локомотиве» расстались, так наши дороги в футболе, похоже, и разошлись. Я — в «Торпедо», он — в «Динамо». А когда вновь встретились в «Динамо», ничего не сложилось. Видимо, мы и сами изменились, что ли.

— Кстати, вы же из «Локомотива» ушли вместе с Козловым?

— Да, в знак протеста против увольнения Константина Ивановича Бескова. Мы посчитали то решение несправедливым, не побоялись выразить свое мнение. Нас дисквалифицировали на два года, но при этом намекнули, что если покаетесь и вернетесь в клуб, то дисквалификацию отменят. Мы, конечно, каяться не стали, а в мае, в начале сезона, с нас и так все сняли. Так что я оказался в «Торпедо» на законных правах и мог сразу же играть.

— А почему выбрали именно «Торпедо»?

— Там играл Стрельцов, и я это прекрасно знал.

— Помните, как познакомились?

— Они приехали тогда из сборной: Стрельцов, Кавазашвили, Воронин. Валентин Козьмич Иванов меня подвел, познакомил с Эдиком поближе. Так вот все и началось. Его уроки — это отдельная жизнь. Я был еще совсем пацаном — 19 лет. А у него уже такая популярность, талант. Поначалу, конечно, боялся, но он ведь никогда ни на кого не кричал. Никогда.

— Боялся обидеть?

— Он и кричать не любил, и учить не любил. Для этого, мол, есть тренеры. А считал так: если уж кому не дано, кто с этим не родился, учить бесполезно. Что криком, что — как... Он всем своим поведением на поле задавал какой-то особый настрой. Был этаким камертоном в команде. Кто с ним попадал в унисон, тот словно награждался этим удивительным чувством большой игры. И сопричастности к таланту Стрельцова.

— Быстро научились его понимать?

— Это отдельная книга... Вот ты в штрафной и знаешь, что сейчас последует пас. Пяткой или как — неизвестно. Но он будет. Причем с такого паса можно было сразу забивать. В этом была гениальность Стрельцова и легкость игры с ним. Но здесь же крылась и вся сложность — его ходы были неожиданны не только для соперника, но и для партнера. Представляете, пас пяткой, болельщики в восторге, а ты, не поняв этот пас, упускаешь момент. Народ мог ведь и на смех поднять.

— Было и такое?

— Со мной — нет. Наверное, потому, что оказался прилежным учеником. Помню, когда мы обыграли «Спартак» со счетом 5:1 и Эдик с моих передач забил два гола, он так потом и сказал: «Ну, не зря я старался с тобой. Теперь ты и сам понял, что такое футбол. Мог забить, а отдал пас. И удовольствие получил еще большее». Я согласился.

— Я знаю, что вы очень много занимались сооружением памятника Стрельцову, который сейчас установлен на Ваганьковском кладбище. С ним ведь приключилась особая история.

— Да, приключилась... Мы вместе с Раисой Михайловной, вдовой Стрельцова, пошли в мастерскую посмотреть, каким получился памятник. Приходим и чувствуем, что что-то не так. Вид какой-то у мастеров виноватый. А оказывается, чего-то они между собой не поделили, да, возможно, и в нетрезвом состоянии были... В общем, кто-то ударил по памятнику молотком и отбил нос. Случайно или нет — не знаю. А когда мы пришли, они сразу начали успокаивать: мол, мы его приклеим, все будет как надо, никто не заметит. Ну, я им и сказал все, что думал по этому поводу. Переделали.

— Из «Торпедо», кстати, вы тоже ушли не по своей воле и тоже со скандалом. Опять характер подвел?

— Характер — не характер... Я за справедливость все время выступал, молодой был, горячий. Точнее, вспыльчивый. Конечно, кому из руководителей такое понравится. Считал, что все должно быть по справедливости. Вот как-то проштрафились двое, загуляли. А попадает одному. Я, конечно, права качать: где справедливость, говорю? Но у меня одна правда, а у Деда нашего — главного тренера «Торпедо» Виктора Александровича Маслова — правда своя. В общем, независимый я был. Старался быть. И в жизни, и на поле... Помню, как к нам на «ЗИЛ» в команду пришел секретарь комсомольской организации и начал нас учить, как играть. На заводе, мол, народ вкалывает, а вы? Ну, я не выдержал, встал и ему в ответ: «Вы что думаете, мы тут прохлаждаемся? Думаете, нам легко?» В общем, Аркадий Иванович Вольский, который тогда партком завода возглавлял, всю эту ситуацию успокоил и сделал так, что этот комсомольский секретарь у нас больше не появлялся. У нас с Аркадием Ивановичем были очень хорошие отношения. Дед об этом знал, и уволили, кстати, меня в тот момент, когда Вольского не было в Москве.

— Но ведь Маслов вроде как вас потом простил?

— Да, это уже позже случилось — в Гаграх. А вот тогда, в конце 1971-го, у нас характер на характер нашел. Дед посчитал, что я атмосферу могу испортить в «Торпедо». Может, и стоило нам объясниться, не знаю. Но теперь что об этом рассуждать... Так вот, в Гаграх подходит ко мне человек из «Арарата» и говорит: «Виктор Александрович хочет поговорить с вами». Я пошел к автобусу команды (Маслов тогда в «Арарате» работал). Слово за слово, вспомнили про мое отчисление. И получилось так, что он признался в своей неправоте. Это был важный момент для меня, но ведь что случилось — уже не вернешь. Да и характер не переделаешь.

— История с уходом из «Динамо» в 1979-м — это тоже характер Гершковича?

— А тогда убирали Сан Саныча Севидова — главного тренера. Он с каким-то иммигрантом встретился в Америке, где мы были в турне. Донесли, стали увольнять. А потом начали потихоньку выживать из команды и всех тех, кто Севидова поддерживал, выступал в его защиту. Так все и закончилось. Я ушел в «Локомотив» на короткое время, а над «Динамо» после увольнения Сан Саныча словно какой-то рок навис. Сколько лет прошло, а ни одного чемпионата не выиграли. Хорошая была команда, а развалили ее вмиг. А характер мой... Да мало ли что бывало. В 1970-м главный тренер сборной Гавриил Дмитриевич Качалин пригласил меня на сборы перед чемпионатом мира в Мексике. Все шло нормально, а потом вдруг случился конфликт с врачом команды Олегом Марковичем Белаковским. Ну, случился и случился. Но Качалин после этого решил меня в Мексику не брать. Белаковский потом ходил к нему, говорил, что мы все уладили, просил за меня. Я сам извинился перед Марковичем. Но Качалин остался при своем мнении.

— После окончания игровой карьеры вы поменяли множество профессий, а сейчас, смотрю, с удовольствием занимаетесь в созданном вами «Объединении отечественных тренеров».

— Понимаете, мне в одинаковой степени небезразличны ни сам футбол, которому я отдал свою жизнь, ни люди, в нем живущие. А наши российские тренеры, как мне кажется, в последнее время почему-то понемногу стали уходить на второй план. Я не собираюсь ругать иностранных специалистов, которых все больше и больше в наших клубах. Они делают свое дело. Но я никогда не соглашусь с тем, что наши тренеры хуже. Это не так. Поэтому, если смогу им чем помочь, обязательно помогу.

— Человек, который родился 1 апреля, не может не любить шутки. Вы как к розыгрышам и анекдотам относитесь?

— Положительно. Ну, вы же сами знаете, что в командах без розыгрышей и шуток не бывает. Они и напряжение снимают, и коллектив, можно сказать, укрепляют.

— Так какой бы вы все-таки дали ответ болельщику из Одессы, который при известии о том, что гол в матче «Черноморца» и «Торпедо» забил Гершкович, удивленно спросил: «И шо, засчитали?»...

— А куда они денутся? (Смеется.) Ладно, это шутка, а вот в поездке по США в 1979-м был такой реальный случай. Играем товарищеский матч, на трибунах много наших бывших соотечественников, которые в ту пору в большом количестве покидали СССР. И вот объявляют составы команд. После упоминания фамилии Гершкович с трибуны вдруг слышу четкий голос с незабываемым оттенком: «Миша, а мы думали, ты уже в «Космосе»?»

— В том самом «Космосе» из Нью-Йорка, который однажды решил закупить всех звезд мира вместе с Пеле и сделать непобедимую команду?..

— В том самом. Тогда наших бывших сограждан можно было встретить в Америке везде. А вот из футболистов никто из страны не уехал и не убежал. Ни в «Космос» за бешеные по тем временам деньги, ни куда-нибудь еще.

Александр ВЛАДЫКИН «ФУТБОЛ»  №14/2008